Виктор Федоров - Метагалактика 1993 № 3

— Я уверена, мой папа очень рад.

— Что правда, то правда. Люблю посидеть в компании у камина с бокалом вина. Увы, это случается редко.

— Папа, я возьму завтра твой «Тайфун», если не возражаешь…

— Конечно, конечно. А куда тебя послали?

— Бенито. Это колония на западе северной Африки. Там назревает война с дикарями.

— Дикари? Неужели они осмеливаются воевать?

— Не только воевать, но и побеждать, господин Авар.

— Да? Я не очень много знаю о них. Может вы расскажете?

— Извольте. Нецивилизованный мир — это, в основное племена, образовавшиеся из сбежавших от нашей цивилизации людей. Они перешли к образу жизни далеких предков. Последние двадцать лет власти пытаются остановить бегство, так как оно приобрело массовый характер…

— Но люди все равно бегут. — Юлия повернулась на голос и Дэм на секунду утонул в черном омуте ее глаз.

— Да, бегут. Как крысы с тонущего корабля.

— Удачное сравнение. Они бегут как крысы, для того, чтобы стать людьми. Не существовать, но жить…

— Господа. — Ланол слегка повысил голос. — И вам хочется говорить о таких приземленных вещах в присутствии девушки? — Он протянул руку в темноту и пространство заполнилось густым, плавно переливающим вишневым сумраком. Полилась мягкая тихая мелодия. — Господа, вы не очень устали? В таком случае, я принесу чего-нибудь закусить.

Потягивая «Шерри», Дэм следил за танцующей парой. Еще 24 часа назад он мучился и страдая от невозможности попасть в этот дом. И вот он здесь. Девушка, ради которой он столько ночей рисковал жизнью, перед ним. Можно пригласить ее танцевать, можно поговорить с ней, сколько угодно любоваться ею. Но душу отравляет яд сомнения: а имею ли я право вмешиваться в ее жизнь? Я, которого считают чудовищем, выродком рода человеческого? А может этот страх просто продолжение комплекса неполноценности?

— О чем задумались, господин Стино? — Каштановая прядь коснулась щеки и Дэйв вздрогнул. — Пойдемте потанцуем.

— С удовольствием. — Сердце забилось как пойманная птица.

— Вам плохо?

— Мне никогда не было так хорошо. Можно мне назвать Вас просто Юлией?

Лукавый взгляд и мягкое «можно» в ответ. Страхи и сомнения рассеялись как дым. Минуты превратились в вечность и Дэйв растворился в ней. Музыка кончилась. Они подошли к столику. Алекс оживленно рассказывал Ланолу о своих приключениях в мирах Дэма.

— Я тут кое-что из наших похождений поведал. Ты не против?

— Пожалуйста, — ответил Дэйв, а про себя подумал: «Опять надерется». — Господин Ланол, мне нужно позвонить.

— Детка, проводи, пожалуйста, Стино.

Они долго шли темным коридором, свернули и остановились у встроенного в стену видеотрона. Дэм закрыл дверцу и набрал код. Перед ним появилось встревоженное лицо Ольги.

— Что случилось?

— Не волнуйся, все нормально. Я приду сегодня утром.

— Где ты находишься?

— Там, куда ходил последнее время.

— Ты все-таки достал ее. Теперь я не нужна тебе.

— Не говори глупостей.

— Я для тебя только фон, часть домашней обстановки.

— Запомни раз и навсегда, я никогда не брошу тебя. Ты — часть моей жизни. Мне не нравится то, что ты говоришь.

— Я сама себе не нравлюсь. Кажется, эти костоломы из «Ремонта» занимаются не только обслуживанием киборгов. У меня такое ощущение, будто за мной наблюдают. Они что-то встроили в мои внутренности. Мне страшно.

Дэм некоторое время молчал, покусывая губу.

— Утром я проверю. На всякий случай, не теряй со мной связь. До скорого.

— Я жду тебя.

Изображение исчезло. Дэйв шагнул в коридор и остановился как вкопанный. Впереди развалился саблезубый тигр. Он поднялся и направился к человеку, по-собачьи вывалив длинный язык. Клыки торчали из пасти сантиметров на десять.

— Грон, лежать! — Властный голос остановил зверя. Юлия взяла Дэйва за руку и они осторожно обошли развалившееся поперек коридора животное. Дэйв поцеловал длинные тонкие пальцы.

— Спасибо. Вы мой ангел-хранитель. Что это за чудо-юдо?

— Это собака породы Махайродон. Грон очень старый. Папа купил его, когда я родилась.

Они вошли в гостиную. На столике появилась новая бутылка. Ланол и Алекс говорили. Оба были пьяны.

— Папа, тебе завтра на работу.

— А-а, пустяки, детка. Пара таблеток — и утром я встану свежий как огурчик. Я доказываю этому молодому человеку, что наша фирма если и не панацея, то отличное, лекарство для общества.

Дэйв улыбнулся:

— По-моему, вы уже ничего не сможете ему доказать.

Алекс хмуро взглянул на друга.

— А Вы что об этом думаете, господин Стино?

— Нашему обществу уже не помогут никакие лекарства. Тем более — ваша фирма. Если мозг умер, тело обречено.

— Но почему?! Я не спорю с тем, что цивилизация серьезно больна, если можно так выразиться. Хотя я, честно говоря, не совсем понимаю причины болезни, почему мы стали такими равнодушными ко всему, что не касается лично. Естественно, что властям приходится принуждать нас вспоминать, что каждый член общества живет не на острове а среди себе подобных. Отсюда и недовольство, и скрытое сопротивление, и бегство в мир варваров, наконец. Но мы, я имею в виду «Все развлечения», поможем людям развеяться, снять накопленное напряжение, а значит, способствовать нормализации обстановки.

— Самообман. — Дэм сделал глоток. — Мы долго были свободными. Сейчас закручивают гайки… «Развлечения» на время дают ощущение свободы. Но выйдя из вашей стальной башни, человек будет чувствовать себя еще хуже, рамки-то остались.

Ланол тяжело вздохнул, пошарил во тьме рукой. Невидимый орган заполнил комнату умиротворяющей мелодией.

— Люди забыли Бога и он отвернулся от вас.

— Рано или поздно это произошло бы обязательно, господин Ланол. Изобретение «машины грез» нанесло последний сокрушительный удар по Церкви. Человек стал равен Богу, обретя возможность воплощать мечты в явь.

— В таком случае, эти машины подсунул сам дьявол.

— Их появление — закономерность. Мир шел к этому тысячелетия. Это — его апофеоз и одновременно — смертельный яд. На протяжении всей своей истории человечество шло по сужающейся тропе, пока она не превратилась лезвие бритвы. С одной стороны — болото коллективизма, с другой — бездна эгоизма. Пример первого — тиранические режимы прошлого, когда общество формировало из составляющих его индивидуумов стандартных болванчиков, радующихся своей серой одинаковости. В пропасть эгоизма мы свалились впервые, но уже не выберемся — она бездонна. За неполные сто лет существования этих машин, несколько миллиардов человек ушло в созданные ими миры. Юлия, какова сейчас численность населения?

— Точно не скажу — это секретные сведения… Примерно 25–35 миллионов. Дикарей, естественно, никто не считал.