Александр Мееров - Защита 240

И вот теперь он очутился в центре таких событий, о которых раньше приходилось только читать.

Сегодня с утра Егоров нервничал, готовясь к необычайному свиданию, и неоднократно принимался корить себя: "Ну что, хотел приключений? Интересовался всю жизнь таинственным - получай!" Однако и это не помогало - спокойствие не приходило.

"Выдержка, Петр Аниканович, выдержка, - убеждал себя Егоров, - нервы должны быть в порядке".

До назначенного времени было еще далеко, но Егоров все чаще и чаще с тревогой поглядывал на часы. Волнение все нарастало, и он уже решил выехать к месту свидания пораньше, но к нему пришел Резниченко.

Он начал издалека. Рассказал, как много потрудился, углубляя открытие Зорина, без тени смущения пространно разглагольствовал о высокой ценности своих достижений и, наконец, заговорил о проекте защиты от электромагнитной агрессии.

Резниченко был твердо убежден, что его план борьбы в эфире отклонен из-за чьих-то происков.

Егоров снял очки, поспешно начал протирать толстые стекла, для чего-то, достал из ящика лист чистой бумаги и быстро спрятал его в стол.

- Сергей Александрович, - волнуясь заговорил Егоров, - вы утверждаете... Вы с такой уверенностью говорите о таких вещах. Для этого нужны очень веские основания.

- Основания? Сейчас мне не до "оснований". Я знаю только одно: мой проект защиты отклонен и это дело рук...

- Дело рук?

Резниченко не отвечал, прикидывая, можно ли быть откровенным с Егоровым, поймет ли он его. Разговор с самого начала принял нежелательный оборот. Резниченко не ожидал, что мягкий, покладистый, всегда немного смущавшийся Егоров вдруг окажется колким и настороженным. Почему? Впрочем, не это главное. Сейчас важно завоевать Егорова, склонить его на свою сторону, убедить его поддержать проект защиты. Резниченко изменил тон и начал спокойно и последовательно доказывать необходимость активной подготовки к борьбе в эфире.

- Я электрофизиолог, Сергей Александрович, занимаюсь своим делом и не представляю себе, чем, собственно, могу быть полезен вам в этом вопросе.

- Собранными вами материалами по готовящейся электромагнитной агрессии. Мне они очень нужны. Надеюсь, вы не собираетесь сделать из них секрет?

- Нет, эти факты к тому же не являются секретными. Они найдены главным образом в иностранной печати. Я только не понимаю, почему вы предполагаете, что собранные мною данные имеют отношение к готовящейся, как вы считаете, агрессии?

- Петр Аниканович, мы начинаем говорить на разных языках. К чему это? Поймите, ведь я стремлюсь, чтобы к началу борьбы в эфире разработать защитные каски.

- Понимаю вас, но мой материал...

- Является блестящим доказательством подготовки такой борьбы.

- Не думаю.

- Петр Аниканович!

- Больше того, уверен, что это не так. Это не только мое мнение. Так думает по этому поводу и академик Зорин.

- Зорин! - Резниченко внезапно встал. - Да поймите, ведь он-то и противится осуществлению моего проекта. Он мешает всему.

- Вот как!

- Да.

- Товарищ Резниченко, остается только сожалеть, - сухо заметил Егоров, - что вы ничего не поняли из того серьезного партийного разговора, который состоялся недавно в институте, из замечаний Титова. Я посоветовал бы вам хорошенько подумать, а вы ведь умеете это делать, голова у вас светлая, только, простите меня, уж больно горячая. Мне к определенному часу нужно попасть в город. Если не возражаете, мы продолжим наш разговор завтра. Что же касается материалов по двадцати семи пунктам, то они сейчас у Ивана Алексеевича. Думаю, вы сможете их у него получить.

Резниченко досадливо передернул плечами: "И с Егоровым не вышло". Небрежно попрощавшись, он поспешно удалился.

Времени оставалось в обрез. Егоров проверил, все ли он взял, погасил свет в кабинете и уже направился к выходу, как зазвонил телефон. В первую минуту он подумал, что поздно и нельзя терять время на телефонный разговор, но все-таки снял трубку.

- Да, Егоров... А, Иван Алексеевич! Здравствуйте... Что?! Еще двое больных с симптомами Браунвальда!.. В клинике у Пылаева?.. Хорошо... хорошо, завтра с утра?.. Конечно, смогу... Всего хорошего!

Еще две жертвы, но на этот раз уже не Браунвальда: это два советских моряка, вернувшиеся из дальнего плавания.

Волнение мешало спокойно рассчитать время и, казалось, что поспеть к определенному часу уже невозможно.

И разговор с Резниченко был скомкан, и автобус двигался страшно медленно, красные светофоры горели дольше зеленых. Между тем, приехав в библиотеку, Егоров убедился, что в его распоряжении более получаса.

Выискивая нужные ему материалы, Петр Аниканович стал завсегдатаем медицинской библиотеки. Сегодня он не собирался брать книг, но по привычке подошел к столу библиотекарей. Девушка подавала книгу за книгой стоявшему перед столом высокому пожилому капитану дальнего плавания. Уже набралась солидная стопка книг, но капитан, как видно, не был удовлетворен и убеждал библиотекаря, что это еще не все. Егоров от нечего делать стал перечитывать названия книг. Их подбор поразил его - это были почти те же книги, которые обычно выписывал он сам: материалы о летаргическом сне и о биологических излучателях, труды по радиофизиологии, книги об энцефалитах и многое из того, что успело выйти в свет о лучевой болезни.

"Интересно, - подумал Егоров, - только зачем же материалы по отравлению этиловым спиртом? Если бы не это, можно подумать... Чепуха, конечно, но уж очень похоже на то, что капитан тоже увлекается "загадкой Браунвальда". Не может быть".

Егоров посмотрел на широкую золотую нашивку на рукаве капитана первого ранга и стал прислушиваться к его разговору с библиотекарем. С трудом приглушая свой раскатистый бас, капитан доказывал, что не получена книга по... Капитан несколько раз пытался выговорить название, но у него это не получалось. Девушка любезно улыбалась, но помочь капитану не могла, очевидно, не зная, о какой книге идет речь.

- Демиелинизирующие энцефаломиэлиты, - неожиданно для самого себя подсказал Егоров и почувствовал, как краска заливает его лицо.

Капитан обернулся, с благодарностью взглянул на Егорова, протянул руку и пробасил:

- Ливенцов. Благодарю вас. Это по вашей части? - капитан ткнул пальцем в стопку книг и приветливо улыбнулся.

Знакомство состоялось легко и просто, а через несколько минут в курительной комнате капитан рассказывал Егорову:

- Вас удивляет, молодой человек, почему я занялся всей этой медициной? Не могу успокоиться и не успокоюсь до тех пор, пока не улажу все с Василенко. Ну и с Толоковниковым, конечно. Но особенно с Василенко. Не успокоюсь, пока он не получит полагающийся ему орден. Писал рапорты, доказывал. Никакого толку. Занялся сам. Трудно. Но уже кое-что стал понимать. Кое-что нашел. Интересно. Уверен, что раскопаю.