Виктор Потапов - Галактика 1995 № 1

Стэприх приблизился. Смотрел, не веря глазам.

— Что уставился, старик! — злобно крикнул Табаки, лицо его перекосила подлая ухмылка. — Награда не хуже твоей. Это я сообщал Дикте обо всем, о каждом их шаге. Всемогущий ценит верных людей и карает непослушных!

Стэприх смотрел на образ Дикты, созданный им, на пять бесчувственных тел у своих ног, на Табаки, на сына своих приемных детей.

«Неужели у Веры и Предательства одна цена?!» — подумал он. Стремительно шагнул к Табаки и ударил камнем по голове. Предатель без звука свалился ему под ноги.

Даже не взглянув, жив Табаки или мертв, запрокинув голову, с окровавленным камнем в устремленной к небу руке, Стэприх закричал:

— Я ненавижу тебя, Дикта! Будь ты проклят! Мы все ненавидим тебя! Ты не всемогущий, ты — НЕГОДЯЙ! УБИЙЦА! Будь ты проклят!

Небо молчало. Люди боязливо жались в стороне. Они ждали кары.

— Я пойду их путем! И за мной пойдут другие! Я не верю тебе! Ты… ты… — Стэприх схватился за грудь. — Я хочу, чтобы ты умер! Умер, как он!

Старик наклонился и вонзил острый конец камня в спину предателя.

— Умри, Дикта! Умри, Дикта! — кричал Стэприх, рыдая. И некоторые люди тоже закричали, повторяя его слова.

И не были подвергнуты каре ни в эту ночь, ни в следующую.

Как обещал, Стэприх первым прошел путем Непи, вернулся и вывел в Мир Светлого Будущего свой народ. Ноги людей были черны от пепла человеческих тел, по которому они ступали в Шахте Мертвых. А впереди расстилался новый голубой и зеленый — мир без железных стен, без Дикты. И вскоре люди забыли о нем. Только Стэприх до самой смерти гадал, почему Дикта выпустил их. Может быть тиран умер? Или задумывает новую НЕВИДАННУЮ подлость?

Все члены экспедиции уже спали. Только я и X [4] Человека с фамилией, начинающейся на эту букву в экспедиции 1948 г. не было. Очевидно X. означает «икс», скрывающий по вполне понятным для того страшного времени истинного собеседника — прим. ред. продолжали сидеть у догорающего костра, от которого остались лишь золотистые уголья, присыпанные белым пеплом саксаула. Черная масса Нэмэгэту громоздилась над нами, упираясь в звездное небо.

Мимо стороной прошел Богуш. Я проводил его худую сутулую фигуру взглядом. Когда она исчезла в темноте, спросил X.:

— Куда он так поздно?

— Куда! Куда каждую ночь ходит — на раскоп!

— Зачем?!

— Не знаю… Но думаю затем, что у него не все дома. — X. покрутил пальцем у виска, схватил ветку и бросил на угли, которые не могли уже зажечь ее.

Я посмотрел на него: лицо X. хранило нервно-недоброжелательный тон его слов. Поглядел во тьму — туда, где скрылся Богуш, и отпил из жестяной кружки крепкого сладкого чаю.

— Вы бы, Иван Антоныч, видели, что он там вытворяет, удивились бы. Вам, как руководителю экспедиции, следовало бы знать. Володенька ведь у нас не простой — с 58-й статьей. 10 лет дали, через 8 вышел, потому что во-о! — X. снова покрутил пальцем у виска.

— Я знаю, А. П., знаю. Перед отъездом меня инструктировали. У меня к нему никаких претензий нет. А у вас?..

— Нет у меня никаких претензий! Нет! — нервно и торопливо ответил X. — Только вы все же посмотрите, посмотрите, а то как бы нам… Вы его консепсию (именно так он произносил это слово) еще не знаете. — X. многозначительно помахал рукой в воздухе, но ничего больше не добавил. Впрочем, и так все было ясно.

Мне очень хотелось дать ему совет не лезть в чужие дела и заниматься своими. А то у нас один работает, а десятеро выясняют, что да как. Например, не выстукивает ли кто-нибудь на ребрах динозавра шифровку американцам или англичанам. Но я сдержался, хотя язык так и чесался. Я знал А. П. как порядочного человека, но в наше время…

— Говорили, до войны он работал со Свирским? X. кивнул.

— Да. Богуш хорошо начинал. Первый полный скелет динотерия на территории СССР, а может и Европы, не помню. А потом р-раз! и сел врагом народа.

— Угу, — поддакнул я и поднялся. — Спасибо за чай. — Последую вашему совету, схожу, погляжу, чем он там занимается.

Картина была впечатляющая: на краю раскопа, поджав к подбородку колени, обхватив ноги, сидел Богуш. Перед ним из стены кривыми когтями торчали ребра динозавра, а под ними на камешке горела свеча.

Ошеломленно смотрел я на все на это и думал, что зря грешил на А. П. Поминки на кладбище динозавров! Вот уж правда!

Некоторое время спустя Богуш, не поворачивая головы, сказал:

— Выходи! Чего прячешься?.. Кто там?! Я подошел и извинился.

— Иван Антоныч… А я думал это X. — голос Богуша помягчал. — Все крутится возле меня, вынюхивает. Вернемся, точно напишет.

— А. П. — порядочный человек.

— Все мы порядочные, — отозвался Богуш таким тоном, что я не стал с ним спорить.

— Зачем это? — спросил я. — Свечка.

— А там не только свечка, — усмехнулся Богуш, — там еще и крестик.

Я пригляделся. Действительно, в темноте я не заметил воткнутый в землю позади свечи связанный из двух веточек крест.

— Ну это вы зря, Владимир Андреич. Совсем зря. Сами на рожон лезете. Бог знает, что подумать могут. Мистика какая-то или знак. Приказывать не стану, но лучше вы прекратите это.

— А как с совестью быть?..

— Не могу сказать, потому что не знаю, о чем вы.

— Да-а… конечно… — протянул Богуш задумчиво. Закурил торопливо папиросу, жадно затянулся дважды, подул на огонек.

— Я знаю вас, Иван Антоныч, как человека абсолютно честного.

— И что дальше?

— Вот думаю. Мудро придумано, что человек не знает своего будущего. Знали бы все ТЕ — из прошлого века: наши милые декабристы, разночинцы, народовольцы и прочие интеллигенты, за что они жизни кладут! Что бы они сделали? Пулю себе в лоб пустили?..

— Инквизиция в середине XX века. Господи!

— Когда-нибудь все это выйдет наружу и будет суд над живыми негодяями, а прах мертвых развеют по ветру.

Богуш внезапно ненадолго умолк. Потом, повернув ко мне лицо, сказал:

— Вы все молчите, а я всё говорю. X. вам уже изложил свою консепсию насчет того, какой я идиотик?.. Изложил. Вы и сидите — пусть, мол, высказывается. Буду знать, с каким психом имею дело.

— Ну что вы, Владимир Андреич! — воскликнул я. — Не знаю просто, что сказать.