Фриц Лейбер - Ночь волка

— Ты аморальная, алчная девка, — безразличным тоном произнес Гастерсон, пытаясь вообразить безумие вне безумия, что сделало бы его следующий роман настоящим бестселлером, пробуждающим в людях самостоятельное мышление.

— Если ты так меня себе представляешь, то тебе не надо было сжевывать маску ВВ.

— Я предпочел бы тебя в зеленую полосочку, — сказал он ей. — Но в полосочку ли, в горошек или загоревшая ты лучше, чем все эти коктейльные кротихи.

По правде говоря, им обоим очень не нравилось спускаться вниз. Гораздо приятней было сидеть, уединившись, в своем высоком доме и наблюдать, как люди из Глубин Кливленда (так между собой они называли местный подземный пригород) несутся на рассвете на работу на бетонные поля и фабрики без окон, летят куда-то на реактивных самолетах и мчатся по магистралям, проводят послеобеденные партизанские учения с перерывом на чашечку кофе, а затем в сумерках, торопясь, возвращаются назад в атомозащитные, ярко освещенные, поражающие размерами, но все равно вызывающие клаустрофобию пещеры.

Фэй и его проекты вновь стали казаться сном, хотя Гастерсон наткнулся все же на интригующее объявление о щекотунах в газете «Манчестер Гардиан», которую он получал ежедневно по факсу. Трое их детей тоже рассказали о подобных объявлениях, переданных по телевизору, хотя для мелюзги они не представляли особого интереса. А однажды днем они пришли домой с потрясающей новостью — старостам классов в подземных школах выдали щекотунов. Но после допроса с пристрастием Гастерсон убедился, что это вовсе не щекотуны, а просто радиоприемники двусторонней связи со школьным полицейским участком.

— Что само по себе не очень хорошо, — позже прокомментировал Гастерсон Дейзи. — Но было бы куда противнее думать, что этих следящих за временем «суперэго» уже пристегивают к детским плечам. Можешь ты себе представить Гека Финна со щекотуном, который указывает ему, когда следует завязывать волосы в пучки от злых духов, а когда — поплавать?

— Могу поспорить, что Фэй смог бы это представить, — возразила Дейзи. — И вообще — когда он собирается принести тебе этот чек? Яго хочет реактивный велосипед, и я пообещала Иможен, что куплю ей наборчик косметики «Вина», да и Клаудиусу тоже может что-нибудь понадобиться.

Гастерсон, нахмурившись, размышлял.

— Знаешь, Дейз, — сказал он, — у меня такое чувство, что Фэй в больнице, его пичкают наркотиками и кормят внутривенно. Он так подпрыгивал в прошлый раз, что через неделю щекотун должен был защипать его до смерти.

Фэй появился в тот же вечер словно затем, чтобы опровергнуть эти предположения. Освещение было тусклым. Что-то случилось со старым трансформатором, и в ожидании ремонта две оставшихся заселенными квартиры довольствовались батареями, по причине чего лампы из ярких сфер превратились в таинственно светящиеся янтарные свечи, а старинная пишущая машинка Гастерсона стала работать медленнее.

Фэй вел себя спокойно или, по крайней мере, хорошо себя контролировал, так что на какое-то мгновение Гастерсон даже подумал, что он снял своего щекотуна. Затем, когда маленький человечек вышел из тени, Гастерсон заметил большую выпуклость на его правом плече.

— Да, нам пришлось немного его увеличить, — скупо пояснил Фэй. — Дополнительные суперхарактеристики. В то время как сам прибор в целом был чрезвычайно удачным, подсознательная эйфория оказалась слишком эффективной. Несколько сотен пользователей стали страдать прыгоманией. Мы сделали пощипывание более нежным и ослабили воздействие на подсознание — ты понимаешь, о чем я: «День ото дня я становлюсь все круче и все спокойнее». Но и после этого стабилизирующее воздействие все еще было желательным. Так вот, после конференции на высшем уровне мы решили объединить щекотун с регулятором настроения.

— Бог мой, — вмешался Гастерсон, — что, есть и такая машина?

— Конечно. Она годами использовалась на бывших душевнобольных.

— Никак не успеваю идти в ногу с прогрессом, — сказал Гастерсон, сокрушенно качая головой. — Отстаю по всем статьям.

— Пусть твой щекотун напомнит тебе, чтобы ты почитал обозрения Научной службы, — ответил ему Фэй. — Или просто вели ему просмотреть эти обозрения и… нет, это все еще на стадии разработки, — он взглянул на плечо Гастерсона, и глаза его округлились. — Ты не носишь новую модель щекотуна, которую я послал тебе, — произнес он с ноткой осуждения в голосе.

— Я ее не получал, — заверил его Гастерсон. — Почтальоны доставляют на поверхность почту и посылки, бросая их в высокоскоростные мусорные выталкиватели в надежде, что вихрь доставит их по нужному адресу. — И добавил, словно желая помочь: — Наверное, его украли русские, пока он пытался освоиться с обстановкой.

— Это не тема для шуток, — нахмурился Фэй. — Мы надеемся, что щекотун впервые в истории мобилизует весь потенциал свободного мира. Гастерсон, тебе придется носить этот щелкунчик. Человеку теперь уже невозможно будет жить без него в современном мире.

— Может, я и буду носить, — успокаивающе сказал Гастерсон, — но сейчас расскажи мне о регуляторе настроения. Я хочу включить его в мой новый роман о безумии.

Фэй покачал головой:

— Твои читатели попросту подумают, что ты отстал от жизни. Если все же будешь его использовать, то не акцентируй на нем внимание. Как бы там ни было, регулятор настроения — это просто физиотерапевтическое устройство, которое контролирует химический состав крови и электрические токи тела. Оно подключено непосредственно к кровеносной системе и поддерживает в ней оптимальный уровень сахара и других веществ, а когда необходимо, впрыскивает эйфории или депрессии, а иногда и немного адреналина, например, во время выполнения срочной работы.

— Это болезненно? — крикнула из спальни Дейзи.

— Мучительно, — отозвался Гастерсон. — Не обижайся на нее, пожалуйста, — ухмыляясь, сказал он Фэю. — Послушай-ка, разве не я предложил, когда мы виделись в прошлый раз, инъекции кокаина?

— Да, это правда, — уныло согласился Фэй. — Кстати, Гасси, вот обещанный чек на один ярд. «Микро» не бросает слов на ветер.

— Ура! — едва слышно донеслось одобрение Дейзи.

— Мне казалось, что ты говорил о чеке на два ярда, — капризно сказал Гастерсон.

— Бюджетники всегда навязывают компромисс в последнюю минуту, — пожал плечами Фэй. — Придется с этим смириться.

— Обожаю получать деньги и всегда рада трем футам, — с готовностью откликнулась Дейзи. — Шесть футов могут вызвать у меня комплекс неполноценности, но когда я получаю ярд, я чувствую себя, как любовница гангстера.

— Так не хочешь ли прийти, чтобы насладиться лицезрением ярдовой бумажки, детка, а потом спрятать ее за подвязку ажурного, вышитого бриллиантами чулка? — воззвал Гастерсон.