Ромэн Сарду - Блеск Бога

Флодоар одобрительно улыбнулся, а затем продолжил на греческом:

— «Воспевай, богиня, гнев Пелеады…»

Девочка тут же подхватила на том же языке:

— «…страшный гнев, который стоил ахейцам бесчисленных страданий».

Это был первый стих «Илиады».

Флодоар довольно поглаживал себя по бороде. Он был потрясен познаниями этой девочки. Положив руки на стол, он подался вперед и привел третью цитату, намеренно провоцируя Анкс.

Он произнес ее высоким тоном на иврите:

— «Давид построил там алтарь Яхве и принес ему искупительные жертвоприношения, и…»

Анкс задумалась, затем продолжила фразу. Как и он, на иврите:

— «Тогда Яхве сжалился над народом, и беда обошла стороной Израиль».

Это были последние строки Книги пророка Самуила.

И снова воцарилась тишина. Гнетущая, как после раската грома.

— Я так и знал, — сказал библиотекарь.

Анкс побледнела, понимая, в чем она только что невольно призналась.

— Ничего не бойся. Ты можешь быть со мной откровенна. Мое настоящее имя вовсе не Флодоар. Я тоже стал «христианином», чтобы сохранить свободу.

— Но мы не иудеи, — сказала Анкс не очень уверенно. — Моего отца воспитала супружеская пара новообращенных. Они хотели приобщить его сразу к двум религиям. А мой отец так же поступил и со мной.

— Две религии? — переспросил Флодоар, улыбаясь. — Да уж! Христиане, отправляющиеся сегодня в Святую землю, не знают того, что известно иудеям об истории этой земли. Для последних паломничество в Иерусалим, возвращение в Землю предков, имеет в тысячу раз большее значение, чем для крещеных. Эго иудеи настоящие паломники. Сколько тебе лет?

— Четырнадцать.

Флодоар схватил перо, листок бумаги и стал что-то быстро писать.

— Отдашь это твоему отцу, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты поступила ко мне на службу. С тем, что тебе придется здесь делать, ты легко справишься. Но мне ты очень поможешь.

— Я? Но у вас столько помощников, которые знают больше меня! И потом, я ведь девушка.

— Не страшно. Мы обрежем тебе волосы и дадим свободную одежду, маскирующую фигуру Что же касается моих помощников… Придет день, и ты поймешь, чего им недостает для того, чтобы они могли быть настолько же полезны, как и ты. Я им не доверяю. Но сначала иди и получи согласие своего отца.

Анкс замялась.

— Я заранее знаю, что он откажет.

Флодоар взял свое послание и добавил какую-то фразу. Записка была составлена на иврите.

— Смотри не попадись с этим, а то нам обоим придется несладко. В таком окружении опасно быть иудеем. Ступай. Видишь, я тебе доверяю.

Анкс встала. После короткого раздумья она достала из складок одежды томик Табари и положила на стол перед библиотекарем.

— Я тоже, — сказала она.

Она вышла из повозки. Охранявшие выход солдаты хотели было снова взять ее под стражу, но Флодоар приказал не трогать девочку.

Темной ночью Анкс бежала к своим родителям, потрясенная случившимся с ней.

Вскоре Козимо разыскал своих друзей на Азимо-5, которым командовали Жан дю Гран-Селье и Пьер де Мондидье. Он направился в один из залов гибернации корабля. Там стояли сотни покрытых стеклянными колпаками кушеток. Большинство из них были пусты. Спальные агрегаты были нужны для перехода в гиперпространство, без чего нельзя было достичь отдаленной системы с планетой Земля.

Записанный под именем Фурнье, Козимо разыскал ячейку, предназначенную для человека с этим именем. Возле нее его ждали Ролан и Круатандьё.

Они обнялись.

— Рад тебя скова видеть, — сказал Круатандьё. — Как долго тянулось время! Ролан уже подумывал отправиться на твой корабль, чтобы убедиться, что с тобой ничего не случилось.

— Возникли некоторые трудности, — пояснил Козимо.

Он подробно рассказал друзьям о том, что ему удалось узнать о Робере де Кроне и Карле де Рюи. Работающие механизмы так грохотали, что вряд ли разговор друзей кто-то мог подслушать или записать. Козимо продолжил:

— Я пришел к некоторым выводам. То, о чем я прочитал в письмах де Пайена, позволило мне предположить, что защита паломников, следующих в Иерусалим, — это лишь предлог, прикрытие для истинных целей Милиции. Один человек, уже совершавший паломничество, заверил меня, что опасности, якобы подстерегающие паломников на дорогах, сильно преувеличены, правда, он не вдавался в подробности. Нагнетание страха позволяет накапливать оружие и держать под контролем караваны. На Огюстодюноме один человек дал мне понять, что миссия охраны — это способ взять в свои руки власть в Святой земле, что орден, который будет контролировать дороги в царстве, непобедим. Так ли это? Что это — план переворота? Это противоречит тому, что я знаю о моем дяде, он никогда не скомпрометировал бы себя политическими играми. Еще одним открытием я обязан исповеднику де Крона, отцу Оберону де Сентиву: каждый из девяти рыцарей имеет свою конкретную задачу. Если не вызывает никакого сомнения то, что Измаля наняли, потому что он образованный и талантливый архитектор, то, кажется, Робера де Крона ценят как военного, это «железная рука» Милиции. Теперь мне необходимо узнать, чем занимаются остальные. Эго поможет нам определить истинную цепь экспедиции. Сентив как-то завел разговор о том, что нас ждет в Святой земле: Откровение, революция! Он говорил сбивчиво. Я не упомянул о Столпе, это было слишком рискованно. Но я уверен, что с этим названием мы будем сталкиваться все чаще. Убийство Измаля связано не с этим. Как я и думал.

— А не опасно ли продолжать расследование? — спросил Круатандье.

— Я решительно намерен раскрыть то, что затевается, — сказал Козимо. — Я не допущу, чтобы убийство моего дяди осталось нераскрытым, как и убийство моих родителей в Святой земле. Волей-неволей л теперь связан с этой тайной и доведу дело до конца.

Козимо объяснил, почему ему не повезло с Карлом де Рюи.

— Нет никакой возможности увидеть его или сблизиться с кем-то из его окружения. Это непостижимо. Я не нашел ничего такого, что имело бы к нему хоть какое-то отношение, кроме неясных намеков на связь с болезнью или даром, не знаю… А вы? Что вы разузнали?