Виктор Меньшов - Сокровища Чёрного Монаха

Пока он приводил себя в порядок, мы с Колькой рассматривали комнату, в которую завел нас дед. Там было на что посмотреть! Посредине комнаты красовался овальный стол, крышка которого была выложена деревянной мозаикой, изображающей скачущих на лошадях мужчину и женщину в белом платье. Это выглядело очень красиво. Возле стола, горделиво изогнув резные ручки, расставив важно ноги, стояли два кресла, украшенные резьбой. Я такие только в музее видел.

На многочисленных полках толпились глиняные кувшины, очень красивые, со всякими украшениями. Там же покоились лаковые шкатулочки, новенькие и совсем старые, потускневшие и потрескавшиеся, с облупившейся краской. А ещё по этим полкам разгуливали удивительные глиняные игрушки. Да такие задорные и живые, что глаз было не оторвать!

Игрушечный город жил своей жизнью, не обращая на нас никакого внимания. Женщины в длиннополых платьях шли за водой, с коромыслами на плечах, горластые петухи вытягивали шеи, крича своё громкое "ку-ка-ре-ку", гармонисты пели озорные частушки, девушки с румянцем на щеках плыли в медленном танце. Толстые попы в рясах, рогатые черти, пятнистые коровы, улыбающиеся львы и диковинные звери, все мирно уживались рядом.

Я подумал, что если бы сюда вошла Алёнка, она визжала бы от восторга. Жаль, что она не видит эту красоту.

- Ну что, нравится? - весело подмигнул, прервав наш осмотр, реставратор. Он протянул нам с Колькой ладонь, большущую, как сковорода, на которой он пытался печь блины.

- Святослав! - представился он. - Для друзей просто Свят.

Выслушав наши имена и пожав нам руки Свят обернулся к дедушке.

- С чем пожаловал, Николай Павлович?

- Дело у нас к тебе, Свят, - нахмурившись, ответил дедушка. Серьёзное дело. Ты про кражу в музее слышал?

- Слышал, - сдвинул брови Свят. - Картину Перова "Бобыль-гитарист" украли какие-то негодяи. Только непонятно, зачем.

- Почему непонятно? - удивился дедушка. - Крадут затем, чтобы продать. Картины больших денег стоят.

- Стоят картины по-разному, - возразил Свят. - Особенно краденые. Дело в том, что исторически, как произведение искусства, любая картина бесценна и неповторима. Но на аукционах, среди коллекционеров, картины имеют реальную, денежную стоимость. И продать украденную картину не так-то просто. Украденное пальто можно носить, и никто не догадается, что оно украденное. А вот всемирно известную картину у себя дома на стенке не повесишь, сразу заметят. К тому же у нас в России не так много коллекционеров, которые заплатят большие деньги за картину, которой можно любоваться исключительно в одиночку. Переправлять же такую картину за границу - бесполезно. Передвижники, увы, на мировом рынке не котируются. И коллекционирует их мало кто. Так что картину, к сожалению, вряд ли найдут. Украли её, скорее всего, не подумав, продать не сумеют и выбросят. Если случайно не попадутся, картина пропала...

- Картина не пропала, - решился дедушка. - Эти вот обормоты нашли её случайно в подвале.

- Не может быть! - всплеснул руками Свят.

- Показывайте, - распорядился дедушка.

Колька принёс оставленную в прихожей картину. Не успел он её развернуть, как Свят категорически заявил:

- Это не та картина.

- Почему?! - ахнули мы с Колькой.

- Ты её даже не видел, - удивился дедушка.

- А мне и смотреть не нужно, - пожал могучими плечами Свят. - Я на неё в музее насмотрелся. "Бобыль гитарист" написан не на холсте, а на доске. Так что можно не глядя сказать, что это другая картина.

- За что боролись?! - завопил Колька так громко, что не знавший его реставратор слегка отодвинулся.

- А мне такой укол всадили из-за этой картины, - вспомнил я.

- В каком же подвале вы нашли холст? - спросил Свят.

- В домике в Зачатьевском монастыре.

- Интересно! Ну-ка, давайте посмотрим находку.

Свят бережно взял картину, и развернул её на столе. Колючий, недобрый взгляд бородатого мужчины глянул на нас с потемневшего холста. Справа от его лица выглядывал чей-то глаз.

- Интересно, интересно, - бормотал Свят, совершенно позабыв о нас, кудахча над картиной, как курица над цыплятами. - Кто ж это такой? Странный портрет! Сейчас, сейчас...

Он вышел и почти тотчас вернулся, высыпав на стол несколько очищенных долек чеснока.

- Сейчас мы с этим господином поближе познакомимся, - бормотал Свят.

Разрезав дольку чеснока пополам он стал осторожно протирать холст. На наших глаза происходило маленькое чудо: краски оживали, было такое ощущение, словно протёрли очень пыльное окно и сразу стало видно, что небо не серое, а голубое.

- Странно, - дёргая себя за бороду, размышлял реставратор, стоя над осветлённой картиной. - Ты смотри: в руках царские знаки: видите? Вот эта булава - скипетр, а этот шар - держава, а лицо незнакомое, не монаршее. И почему поверх какого-то портрета? Где-то я это уже видел?

Он нахмурился, мучительно вспоминая, и вдруг хлопнул себя по лбу. Проделал он это с таким оглушительным звуком, что я удивился тому, что голова у него не отлетела.

- Я похожий портрет в Историческом музее видел! Там он был поверх портрета царицы Екатерины написан. Это же Пугачёв!

- Кто же его нарисовал поверх царицы? - заинтересовался дедушка. Кто же по тем временам решился на такое?

Глава пятая

Кто решился?

Зимой 1773 года Никитка сидел возле жарко натопленной печки, дремал и слушал, о чем говорят артельщики и дядька Кирилл. Дядька Кирилл был искусным богомазом, писал иконы в монастырских мастерских Оренбурга. Когда в прошлом году случилась засуха, и был сильный недород, отец собрался на заработки в город, и решил взять Никитку с собой.

- Мы всей семьей, семь ртов, зиму не выдюжим, - пояснял отец мамке. В город в этот год на заработки многие пойдут, голодно. А когда работников тьма, много не заработаешь. Попробую Никитку к делу пристроить, хотя бы за прокорм.

- Куда ж ты его в городе пристроишь? - тихо всхлипывала мать.

- Есть у меня там богомаз знакомый, - не очень уверенно отвечал отец, - может, возьмет его, хотя бы за харчи. Нам бы зиму пережить...

Матери возразить было нечего, и Никитка отправился из родной деревни в Оренбург. Дядька Кирилл оказался угрюмым мужиком, невысоким, тощим, в неряшливой монашеской одежде, перепачканной красками. Никитку он встретил неприветливо, но в обучение взял.

Учеба была непростой: поначалу приходилось больше по хозяйству возиться: дрова таскать, кисти мыть, в мастерской и в келье дядьки Кирилла убираться. Но Никитка был парнишка деревенский, к работе приученный, старательный. Дядька Кирилл прилежание ученика заметил и стал учить его растирать краски, яичные желтки, находить разноцветные глины, из которых эти самые краски изготовлял. К тому же у парнишки открылся изрядный талант к рисованию.