Виктор Меньшов - Заложники

Профэсор:

- Да, история. А Кольке этому ничего не было за глаз-то выбитый?

Нина Петровна:

- Ничего. Участковый у нас из фронтовиков был. Он протокол порвал и сказал Юрке, что если он заявление напишет, то он, участковый, самолично Юрку как злостного бездельника и пьяницу из Москвы спровадит. Да и отец Юркин, как узнал, что да как, запретил ему жаловаться и велел извиниться перед Колькой-то. Вот так и стал Юрка наш Циклопом. Даже сюда за ним следом эта кличка перебралась.

Полковник:

- Нехорошо как-то получается, Нина Петровна. Циклоп наш, выходит, почти дезертир?

Нина Петровна:

- Это, Полковник, не нам теперь судить. Нам скоро всем перед судом быть, который выше верховного, там и разберутся. Нам не судить, нам жалеть друг дружку надо.

Иван Иванович:

- За что ж это нам жалеть его, за обман, что ли? За трусость? Он и нам про фронт заливал.

Вера:

- А ни за что жалеть, Иван Иваныч. За что-то не жалеют, а наказывают. Жалеют не за что, а просто так. Правильно Нина вам сказала: не нам его судить. Его собственная совесть осудила: ночами бессонными... А нам жалеть всех надо.

Полковник:

- Правильно-то оно, может, и правильно. Да только понять - это значит простить. А простить ложь, дезертирство.

Нина Петровна:

- У тебя, Полковник, никто прощения пока и не просит. Я вранья не терплю, потому и рассказала. А вы набросились. Тоже мне, мужики. Он перед нами не виноватый.

Вера:

- Мы все в чем-то виноватые. И Господь всех нас наказал одинаково: одиночеством на старости. Значит, и виной своей мы перед ним равные, только грехи у нас у всех разные.

Люба:

- Уж конечно, у тебя-то какие грехи? Ты для себя и не жила никогда. Разве это нас Бог наказывает? Это нас жизнь наша кособокая наказала. А Бог, он разве таких, как мы, наказывает? Это он нас испытывает...

Циклоп (пока шел разговор" он пил стопку за стопкой):

- Да, не наказывает... (размазывая пьяные слезы) таких-то как раз и наказывает. За нас перед людьми заступиться некому, а перед Ним и подавно! (ударяет стаканом по столу, разбивает стакан) - Ну, вот, руку порезал. Теперь вся кровь вытекет. Вы этого хотели, да? Этого?! А хотите, я вены себе порежу?!

Вера (подбегая к нему):

- Что ты, милый? Что ты? Кто же тебе зла здесь желает? Ты же всех нас знаешь, мы все тебя любим. А вы, мужики, чего набросились? Как водку пьянствовать, так вместе, а тут все на одного. Не стыдно?

Профэсор:

- Да кто ж на него? Мы разве что... Просто врать нам не нужно было, нехорошо это. Тем более бессмысленное вранье.

Нина Петровна:

- Ох, ох, ох! Скажите, какие мы - "нехорошо"! Да вы все, мужики, брехуны, все до единого!

Полковник:

- Ну, конечно, прямо уж и все...

Нина Петровна:

- А то нет! Вам бы только попетушиться. Песок со всех сторон сыпется, всем наплевать, какие вы там когда-то были, какие есть, такие и ладно. Я вот, например, всю жизнь на метрострое проработала: откатчицей, крепильщицей, забойщиком. (Хлопает в ладоши, поет, неуклюже приплясывая) Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик... Такие частушки про себя мы в войну пели. До слез обидно, а так оно и было. Что есть - то и есть. Мне придумывать ничего не надо, за меня жизнь все придумала. И своей жизни мне стыдиться нечего. А вы? Ну вот ты, какой ты на хрен, полковник? А? Чего завертелся? Не, ты мне скажи, майор запаса, на кой тебе здесь это звание полковника себе придумывать? Ты же всю войну прошел, орденов да медалей иконостас на груди. Герой! Гордись! Нет, мало ему майора, он себе полковника выдумал. И кому хуже от твоей выдумки? У тебя же мундир со всеми наградами в чемодане лежит, и ты его даже на праздники одеть не можешь, потому что на нем погоны майорские. Что, старый дурак, стыдно? Кому вранье твое нужно? Звание придумал, а заслуженные награды показать из-за этого не можешь! А ты, Профэсор? Чего, чего ты мне глазки строишь? Ты же заслуженный учитель СССР! Так на кой черт тебе профессором обзываться надо было? Тебя что, меньше бы уважали? Да больше, наверное, по мне так вообще, учитель важнее всякого профессора. Без учителя и профессором никто не стал бы... А ты, Иваныч, знатный комбайнер, а в председатели колхоза себя назначил. Да ну вас, прямо стыдоба какая-то, и говорить про всех не хочу. Давно надо было вашу брехаловку остановить. Может, Юрка и не стал бы врать про войну. Все, давайте больше про это не будем, но и врать тоже - все!

Полковник:

- Вот это ты нас уела, так уж уела. Все верно, все правильно. Слово даю - больше никакой брехни.

Нина Петровна:

- Давно бы так, всем от этого только облегчение будет.

Вера (около Циклопа):

- Что, болит? Вот мы ее платочком перевяжем, платочек чистенький, беленький, вот тааак... 0й, крови-то сколько! Пойдем, надо промыть и йодом смазать.

Циклоп:

- Не хочуууу йодом... Щиплется!

Вера:

- Подумаешь, щиплется. Пощиплется и перестанет. Пойдем, пойдем, миленький, мы осторожненько... (Уводит Циклопа).

Нина Петровна:

- Ну, вруны и пьяницы, - вы знаете, что нас расселять скоро будут?

Иван Иванович:

- Ну?

Нина Петровна:

- Баранки гну! Как двенадцать штук согну, дам одну. Я что - непонятно сказала? Расселять нас будут. Мне Президент сказал.

Полковник:

- Не злись ты, Петровна. Знаем мы, знаем!..

Нина Петровна:

- Так чего же тогда сидите и водку дуете?! Нет, ну ты смотри! Знают и пьянствуют! Да ты им хотя бы скажи, Люба! Сил же моих нет больше. Как треснула бы!..

Люба:

- В самом деле, мужчины, надо же что-то делать...

Профэсор:

- А что? Что мы можем сделать?!

Нина Петровна:

- Это уж вы сами придумывайте - что. В конце концов, вы мужики... Узнайте хотя бы, кого куда отправлять будут.

Полковник:

- И как же мы это узнаем? Нам что, Анну в плен взять и допросить с пристрастием?

Нина Петровна:

- Мужики вы или не мужики! Придумайте что-нибудь. Да ну вас, кулемы. Люба, пойдем. Толку от них, что с козла молока...

Выходят. В дверях сталкиваются с Президентом.

Президент:

- Красавицы, куда же вы? Посидели бы с нами. Что это с ними? Вы их обидели, что ли?

Полковник:

- Обидишь их... Расстроились, что расселять нас будут, узнайте, говорят, кого и куда, вы мужики, сделайте что-нибудь. А что мы можем?

Президент:

- Действительно. Так вы бы так и сказали.

Полковник:

- Мы именно так им все и обсказали. А они заладили свое: вы мужики, вы мужики, узнайте, сделайте что-нибудь... А кто нам скажет? Кто с нами здесь считаться да церемониться будет? Мы же для обслуги хуже крепостных, у заложников прав и надежд больше. А мы - что? Зачтут завтра списки, рассадят по автобусам и: "дан приказ ему на запад, ей в другую сторону...".

Президент:

- Так-то оно так... А, впрочем, что мы, действительно, можем? Эх, пропади все... Черт с ней, с печенью, наливай и мне по такому случаю отвальную, выпьем хотя бы вместе напоследок... Ну, будьте здравы! Ууууу-ух! Крепка советская власть... И где вы такую отраву берете?