Наталья Менщикова - Тайна Мебиуса

- Что нужно?

- Я, наверное, не туда попал, - извиняющимся голосом сказал турок.

- Наверное.

Открывший дверь мужик точь-в-точь был похож на "самого бедного армянина", который передавал мне привет от Адриана. Может, это все одна и та же компания? Продолжение детектива, начатого в Москве?

Я вспомнила, где я видела этих трех турков. Сначала я увидела их в кафе за соседним столиком, а позже они стояли рядом, когда воры выхватили сумочку. Я тогда не придала значения этому факту. "Точно, все одна и та же шайка, - подумала я. - Простукивают номера, выясняют обстановку". Я прикрыла дверь. Мой взгляд упал на кровать. На ней лежала фигурка Адриановой головы. Должно быть, крыша поехала! Я протянула к ней руку. Кроме леденящего холода ничего не почувствовала. Фигурки, как всегда, не было и в помине. Вернулся Саша. Его проинструктировали, на какие кнопки нужно нажимать в случае тревоги.

Неожиданно на меня накатила какая-то злость. Тяжелая, тягучая, особенная духота обволакивала все мое тело.

Черная дыра безлунного неба всасывала меня в себя своей раскрытой неживой пастью, пробудив какие-то неясные мне самой чувства. Моя привычка подвергать все анализу куда-то ушла. На мгновенье я представила себе образ турецкого вора.

Он чем-то напомнил мне другого вора, того, который лез ко мне в квартиру давно, в Усть-Каменогорске... Я расчленяла его тело на кусочки, как будто проделывала какой-то скульптурный эксперимент. Агрессия моя нарастала, превратившись в какую-то самостоятельную неуемную сущность, с которой я уже справиться не могла. Я встала, надела тапочки и прошла в ванную комнату. Один тапочек почему-то был на платформе, и я прихрамывала. Не надо было зажигать света, я отчетливо могла рассмотреть себя в зеркале. Лицо было бледным и таяло на глазах. Я дотронулась до щеки, она поразила меня необыкновенной гладкостью и мертвенным холодом. Голова болела. Я попробовала помассировать волосы гребнем, - они сделались колючими и толстыми, как колья. Кажется, в этот раз я нарушила правила пользования гребнем и расчесала волосы перпендикулярно силовым линиям своего поля.

Я снова глянула в зеркало и своего отражения испугалась. Моя голова все более приобретала вид корневой головы Адриана. Тени и полутени стали казаться мне важными знаками Судьбы.

"Встану я, перекрестясь, пойду, благословясь, из двери - в двери, из ворот - в ворота, под восток, в подвосточну сторону, где стоит бел горюч камень Алатырь.

На том белом горючем камне Алатыре сидят три зарницы, родные сестрицы. Подойду я к ним поближе, поклонюсь пониже...", - произнесла я заклинание, которому выучилась у бабки Сонихи.

Я вышла в коридор и постучала в дверь номера, где остановились три турка. Никто не открыл. Я не сразу поняла, что изменение моего подобия изменило и мои возможности. В двери появилась какая-то кнопка, нажав которую я без труда отворила дверь и вошла к спящим туркам. Выбрала среди них самого здорового, который напевал песенку, подошла к нему и дотронулась гребнем до его головы.

Мужик не просыпался. Камень на гребне вдруг стал кнопкой. Я нажала на нее.

Гребень вдруг превратился в лапу хищника, зубья его сделались когтями. Теперь мужик не казался именно турком, национальность его трудно было определить, потому что черты его лица менялись каждое мгновение и напоминали мне то Дениса, с которым я когда-то встречалась, то Костьку из Голубого залива, то Виталия с "Птичьим молоком", то еще кого-то до боли знакомого, но неузнаваемого, этакий вненациональный вселенский символ мужского агрессивного мира. Странно, но ухо мужика, которого касался мой гребень, исчезло. Мне стало смешно. Я смеялась, но вместо смеха раздавался кошачий вопль, похожий на тот, который можно слышать, когда у кошек начинается мартовская похоть: "Мяу-рика!!!"

Ни один из мужиков даже не пошевельнулся. Я баловалась, как хотела, проводя гребнем-лапой по разным частям тела своей жертвы. Я расчесала его своими коготками, и мужик сделался лыс. Что происходило под покрывалом, я не видела. Вскоре вся эта комедия мне наскучила, и я решила вернуться к себе в номер. Голова стала совершенно дубовая, хотя вырезана была не из дубового корня. А вдруг я такая останусь? Что делать?! Я подошла к зеркалу, Адриан в зеркале выпучил на себя свои деревянные глаза. Он дотронулся до своих деревянных волос лапой-гребнем, повернув его когтями вдоль силовых линий своего тела.

Запричитала, заплакала какая-то музыка, похожая на восточную. Обличье мое все так же криво улыбалось зеркалу деревянной улыбкой. Оживились только глаза, при этом один сделался голубым, а другой желтым. Я потянулась, выгнула по-кошачьи дугой спину и легла под Сашин бок.

Едва я стала засыпать, как меня разбудили причитания муллы, всех приглашали к молитве. Интересно, бандиты, которые нас обокрали, тоже пойдут молиться?

Да, со мной ночью что-то было...

Кажется, снились кошмары. Голова была тяжелой, прямо-таки чугунной. Я встряхнула шевелюрой, нет, кажется это моя голова, а не Адрианова...

День я пролежала в номере, который сняли, чтобы туда поставить вещи туристов нашей группы. Меня тошнило, температура почти не снижалась. Сашенька сидел со мной. Я предлагала ему одному отправиться осмотреть стамбульские достопримечательности, но ему совершенно не хотелось, да и меня боялся оставить одну. Дверь открыла ключом уборщица. Мы ей объяснили, что уборка до вечера здесь не требуется, потому что все занято вещами. Выяснили у нее, что аптека находится рядом с гостиницей, и уже собрались сходить за лекарствами, как дверь снова отперли. Это была уборщица с двумя из трех вчерашних мужиков, которые мне показались подозрительными. Похоже, что тут действовала целая шайка наводчиков и исполнителей. Хорошо, что мы оказались на месте, иначе вся группа не досчиталась бы своих покупок.

- Мы же сказали, здесь не нужна уборка!

Туристы один за другим возвращались с прогулки по городу, и каждый рассказывал, как то там, то здесь покушались то на их кошелек, то на золотой браслет с руки; у кого-то из сумочки или из кармана что-то исчезло. Надо было туркам с рассвета молиться, чтобы оставшуюся часть суток проводить в грехах! Провались к черту эта страна!

Да, конечно, не следует бросаться словами. Однажды я сказала что-то подобное, уезжая из Усть-Каменогорска, настолько довел меня сын Адриана, и там случился бериллиевый взрыв на закрытом заводе, а потом произошло один за другим два землетрясения, чего в тех местах никогда не случалось. Безусловно, и в Турции есть хорошие люди: гладил же старик кошку, но туда я больше не ездец, не ездун и т.д., и т.п.

Где-то в Турции жила Дора, Адрианова дочь, но ее адреса я не знала, да и не добрались бы мы до нее с этими происшествиями. Люба с Эмилом нам дали денег, и мы возвращались в Болгарию.