Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус

Потемкин мысленно проник в тело ПервоДима, ощущая, как ядовитая жидкость растекается по венам, сжигая здоровые клетки, отравляет организм. Шагнув к врачу, рванувшему кобуру, схватил его за руку. Сжимая кисть так, что захрустели кости, закричал:

– Антидот!

– Противоядия нет! – пискнул тот, оставив попытки достать пистолет. Завывая от боли, упал на колени.

Потемкин продолжал ломать кисть военного, пока тот не потерял сознания, но он не чувствовал сожаления. Он уже знал, что справиться с ядом ни у него, ни у ПервоДима сил нет: слишком мало времени, слишком много повреждений, слишком быстро яд распространяется по телу.

«Черт! Был бы здесь Трофим», – пожалел он. Понимая, что не успевает, прошептал:

– За что?

– Миллионы людей в нашем мире сходят с ума. Вояки… думают… это мы виноваты, решили, что мы заразные, передаем свою ненормальность, – прошептал ПервоДим, проваливаясь в небытие.

– Нет! – на секунду раздвигая видимые пределы, выглядывая из психушки, закричал Потёмкин.

Чёрная клякса полностью закрыла солнечный диск, холодный фиолетовый свет едва освещал мертвые улицы городка. Сотни людей лежат на земле. Тысячи, словно зомби, бесцельно бродят вокруг неподвижных танков, мимо угловатых, замерших в темноте бронетранспортеров. Всюду безумные, выпученные глаза.

Возвращаясь в палату, Дмитрий просунул внутрь умирающего организма невидимые руки. Он торопился, пытаясь нейтрализовать действие яда, и ему даже кое-что удалось, но… поздно: тело уже умерло, осталось лишь несколько ударов сердца.

«Сумасшествие как заразная болезнь? Только идиоту могла прийти такая мысль! – возмутился Дмитрий и тут вдруг вспомнил атаку Демона в Сети, растворяющуюся информацию, всплывающие на поверхность прозрачного тела нули. – Если Демон уничтожает информацию, то что будет, когда он доберется до мозга людей? Или в мире ПервоДима он уже добрался?»

– Братишка, не смей умирать! – завопил он, склоняясь над неподвижным телом.

Он мог без труда проникнуть в мыслесферу двойника, пока тот был жив, но что-то сдерживало его от вмешательства в работу мозга перед лицом смерти. Может, страх познать ощущение последнего шага, последнего вздоха, а может, данное когда-то давно обещание не заходить в область личных переживаний, хотя…

– Плевать на зароки! – рыкнул он, устремляясь навстречу гаснущему сознанию. – Личное, не личное, скоро от всего этого ничего не останется.

Дмитрий сразу же понял – погружение идет не как обычно. Он чувствовал легкое головокружение. Хотелось закричать и, обхватив руками всю Вселенную, вывернуть ее наизнанку, заглянуть в душу Мирозданию. Он видел не просто свою материализовавшуюся копию, он чувствовал, что уходит целый мир, часть его самого. Он умирал вместе со своей ипостасью в одном из отвратительных, жестоких миров. Он… «Стоп! Хватит страдать! Делай же что-нибудь. Умрет его тело, но сознание… – злость пришла неожиданно, навалилась как многотонный пресс, сдавила грудь, брызнула багровыми пятнами в глаза. – Я смогу!»

На мгновенье он испугался, решив, что слишком долго размышлял. Прижимаясь лбом к голове ПервоДима, он заглянул в его мозг, представляя, что перед ним программатор Бейрута и сейчас ему предстоит подключиться к нему. В отличие от математической модели хакера, мозг никак не реагировал на его попытки найти вход в его управляющую программу. Не придумав ничего лучшего, чем прощупывать связи одного из многих миллиардов нейронов, функционирующих в голове ПервоДима, он попробовал на какое-то время взять на себя его функции. Пытаясь установить связь с остальными нейронами, он послал одиночный импульс соседу и мгновенно получил ответ. Среагировал не только ближайший нейрон, но и несколько тысяч других. На их посыл ответили сотни тысяч следующих, и еще…

Тысячи, миллионы, миллиарды импульсов обрушились на Дмитрия со всех сторон. Он был нейроном, и от него во все стороны тянулись светящиеся ветви электрических разрядов. Миллиарды молний вспыхивали со всех сторон. Он собирал информацию, выстраивал сложнейшую схему взаимодействия в пространстве и времени каждой клетки, каждого атома мозга своего Альтер-эго.

Очень быстро он понял, что каждый нейрон подобен человеку, у каждого есть свои привязанности, своя компания и свои пути передачи импульсов. В какой-то момент он пожалел, что рядом нет Бейрута. Тот наверняка разложил бы все по полочкам и написал бы программу, которая сама бы все просчитала, но у Дмитрия не было программы, была только бесконечная жажда спасти своего двойника. Наконец ему показалось, что он видит всю схему установившихся взаимосвязей. Светящиеся нити ползли от нейрона к нейрону, сплетаясь в мерцающие жгуты и распадаясь на множество отдельных подрагивающих веточек, они образовывали сложнейшую схему, замысловатый узор. Дальше – больше, сложнее, объемней.

Дмитрий вдруг подумал, что можно сделать еще один маленький шажок. И тут же увидел светящиеся нити в своей голове. Пытаясь совместить одну картинку с другой, он отправил в полученную схему тестовый сигнал и, проследив за его распространением, понял, что взаимодействие возможно.

Обрадованный результатом, он в какой-то момент забыл, что ПервоДим умирает, а начавшийся процесс омертвения тканей очень скоро затронет мозг. Смерть была рядом, а он любовался замысловатым узором. Он бы так и смотрел на мерцающую конструкцию, если бы небольшая часть ее вдруг не потухла на краткий миг, а когда вновь замерцала, стало понятно, что организм тратит последние крохи энергии.

Мозг ПервоДима отключался. Дмитрий попробовал подпитать его своей энергией и только сейчас понял, что созданная им схема живет независимо от его воли. Полупрозрачные, извивающиеся, словно живые жгутики, выходящие из его головы, удлиняясь, просачивались в умирающий мозг двойника.

Вглядываясь в мерцающую переплетенную форму, Дмитрий обнаружил, что растущие ветви сливаются, образуют новые связи и вырисовывают совершенно новый узор. Миллионы жгутиков-отростков тянулись от его головы к ПервоДиму и, проникая в его череп, образовывали необычайно-сложную фигуру, чем-то напоминающую маленькую копию Хронодендрида.

Сердце, замирая, стукнуло в последний раз, вытолкнуло черную отравленную кровь. Всё! Мерцающий остов больше не менял своей формы. Деревце резко изменило цвет. Вспыхнуло красным, слегка померкло и тут же порозовело, отслаиваясь от серых ветвей, оставшихся в мозге мертвеца. Как только Дмитрий шевельнул головой, розовая невесомая конструкция выскользнула из черепа ПервоДима, качнулась перед глазами и исчезла, словно впиталась в его лицо. Тяжело вздыхая, он прикрыл веки мертвому двойнику.