Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус

За спиной зарычал Цербер. Шерсть на его спине встала дыбом. Пес рванулся вперед и громко залаял, словно только сейчас сумел перебороть страх перед неведомым зверем.

Хватая четвероного товарища за холку, Вячеслав попытался остановить его, но слегка опоздал.

– Стоять! – завопил он, и пес на мгновенье повернулся.

Большущие, влажные глаза остановились на лице Вячеслава. Мелькнули белоснежные клыки, и сенбернар всем телом влетел в грязную студенистую жижу. Скользкие щупальца, выпрыгнув из тела амебы, спеленали визжащую псину, пригнули к земле, накрыли темным желе с головой. Через мгновение на месте подрагивающего возвышения ничего не осталось, только бурая, пузырящаяся масса вперемешку с кусками рыжей шерсти.

– И куда он, интересно, направился? – прошептал Дмитрий.

Словно не замечая гибели собаки, он, как ни в чем не бывало, продолжил следить за ползущим по дороге неторопливым убийцей.

– Дурачок, – дрожащим голосом прошептал Вячеслав. В его глаза застыла невыносимая боль. Маленькая капля, скользнув по щеке, тут же испарилась. Шумно вдыхая воздух, он врезал кулаком по открытой ладони. Стискивая зубы, прошипел:

– Тварь!

И выстрелил черным разрядом в уползающего аморфа.

Тот на мгновенье остановился, впитывая маленькую молнию, подождал – не будет ли добавки, и только после этого медленно двинулся дальше.

– Бери Руссу и двигай к Емельяну! – предложил Дмитрий, повторяя слова ПервоДима.

Он вслушивался в мысленный крик друга, пробовал жалеть пса, но не ощущал сострадания. Происходящее казалось ему столь незначительным по сравнению с грядущими испытаниями, что он тут же забыл о собаке, выбрасывая ненужные переживания из головы. Единственное, что его озадачило – быстрота, с которой он задвинул человеческие эмоции на задворки сознания, но и эта мысль долго не просуществовала в его мыслесфере.

– А ты куда? – глядя на друга пустыми глазами, поинтересовался Пугачев.

– Пригляжу за Аморфом, – Дмитрий пошел за ползущей по асфальту амебой. Темная густая лужа быстро росла.

– Еще немного, и Русса остынет, а ты за этим плевком Демона следить будешь?

– Нужно понять, как с ним бороться, – Потемкин не остановился, – и куда он направился.

Аморф все также неспешно перетекал по улице.

Дмитрий, оставаясь на безопасном расстоянии, наблюдал за его поведением.

По виду – обычная лужа, в которую кто-то по неосторожности пролил ведро с дорогими чернилами. Хотя временами кажется, что она живая. Стекает вниз, превращаясь в стремительный ручей там, где улица имеет уклон, но стоит дороге пойти на подъем, как она тут же уплотняется, мгновенно превращаясь в студенистую амебу. И уже в таком виде продолжает движение. Подтягивает бесформенное тело следом за студенистыми отростками ложноподий, цепляется за небольшие камни. Чем круче подъем, тем плотнее становится ее тело, тем более разумными кажутся ее движения.

Дмитрий очень быстро понял, что изрядно выросший «плевок» не слепо прет вперед, а целеустремленно движется из пункта А в пункт Б. Встречая препятствия, меняет направление, но, как только появляется возможность, вновь, возвращается на прежний курс. Дорисовывая маршрут, он сообразил, что единственным стратегически важным местом для аморфа может быть только дом, в котором находятся его друзья и куда он совсем недавно отправил Вячеслава.

Улица тем временем резко пошла под откос, но Дмитрий не стал догонять убежавший вперед поток. Он просто прыгнул к дому.

Серая пятиэтажка тут же появилась перед глазами. Желтый свет фонарей освещал мрачную улицу. Едва касаясь тусклыми лучами кирпичных стен, выхватывал из темноты толпу людей.

Дмитрий огляделся. Он стоял посреди освещенной дороги и наблюдал за проходящими перед глазами людьми. Со всех сторон брели унылые тени. Сгорбившись и едва перебирая ногами, они приближались к дому и пристраивались в конец длинной плотной очереди. Мужчины и женщины жались друг к другу, как испуганные дети, как будто замерзли или боялись что какая-то сила вырвет их из человеческой массы. Воздух парил, толпа все больше уплотнялась, задние давили на впереди стоящих, а те не роптали, словно их это очень даже устраивало.

За спиной раздался недовольный крик. Очередь качнулась к подъезду. Кто-то захрипел, и тотчас толпа испуганно отпрянула от корчившегося на земле мужчины. Люди опускали головы, отворачивались, но никто не решался приблизиться к упавшему, словно тот был прокаженным.

Дмитрий шагнул было вперед, но остановился. Крик за спиной повторился, а сквозь толпу протиснулась крепкая, спортивного вида девица в белом медицинском халате, накинутом поверх серого пальто. Она легко подняла хрипевшего мужика и оттащила недалеко, в сторонку от людских ног.

Очередь мгновенно сомкнулась и медленно сдвинулась с места. Шаг, еще…

Несколько человек успели исчезнуть в подъезде, прежде чем движение живого потока остановилось. Это Ванькин появился на пороге и перекрыл проход. Посмотрев куда-то вдаль, через головы ожидающих, он злобно заорал:

– Отец Михаил, предупреждаю в последний раз, если вы не успокоите своих архаровцев, то их успокою я.

Заметив Потемкина, атлет замолчал, качнул головой. Затем повернулся к девушке, колдующей над пациентом, и едва заметно подмигнул.

– Настюха, закончишь с этим, иди внутрь.

Рев толпы взлетел над дорогой. Из темноты послышался стук, свист и улюлюканье. Ванькин нахмурился и, на секунду исчезая, метнулся вперед.

Дмитрий обернулся и обнаружил на противоположной стороне улицы кучку возмущенных людей. Присмотревшись, он понял, что крикунов было гораздо больше, чем показалось вначале. Несколько сотен человек, растянувшись вдоль дороги, яростно потрясали большими дубинами над головой, размахивали металлическими прутами. У кого-то в руках оказалось оружие, кто-то кидал камнями в сторону очереди, но булыжники, перелетев широкую дорогу, словно упираясь в невидимую стену, один за другим падали на асфальт.

– Души дьяволу продаете! Сгинете в гиене огненной! – завизжал из толпы знакомый старческий голос, и над головами показалась взъерошенная шевелюра отца Михаила, замаячила его белоснежная борода. Через мгновенье ее сменила широкая морда румяного мужика с наглыми глазами, и над толпой загудел мощный сочный бас.

– Бей христопродавцев!

Однако возмущенная публика лишь гулко вторила раскатистому гласу, но никто не решался сделать первый шаг. И не зря, как стало понятно чуть позже, когда вдоль рядов пронеслась размазанная тень Ванькина.

Вырывая дубье из рук, сбивая наиболее рьяных сторонников отца Михаила с ног, Илья выталкивал бородатую братию в небольшие кусты на обочине дороги. Судя по тому, что от густого кустарника, принимающего падающие тела, остались лишь одинокие, торчащие в разные сторону ветви, атлет совершал массированную атаку не в первый раз.