Михаил Михеев - Изгнанники

Так вот, этот дипломат поинтересовался судьбой соотечественников и возможностью их депортации. Похоже, тот факт, что пленных не брали, его неприятно удивил, и он попытался выразить протест, на что получил вполне логичный и обоснованный ответ, что корабли без опознавательных знаков, осуществившие нападение без объявления войны на мирную планету, в общем-то, принято считать пиратскими. Ну и с их экипажами принято поступать, как с пиратами. Диктатор знает об этом, хе-хе, из первых рук. Так что, посол Франции готов признать, что военнослужащие его страны занимаются пиратством, причем с одобрения государства? И он готов это сделать в присутствии наблюдателей нейтрального государства? Присутствующие здесь же несколько русских офицеров, только что прибывших из Российской империи на Новый Амстердам в качестве инструкторов, с готовностью расправили плечи и надули щеки. Глядя на этот впечатляющий демарш, француз сдулся и моментально снял все претензии. На этом вопрос был исчерпан, и французы, наверняка решив припомнить это когда-нибудь позже, при случае, деликатно заткнулись.

Еще одним следствием победы явился впечатляющий наплыв на Новый Амстердам наемников и пиратов всех мастей. Одни, в первую очередь, пираты, интересовались возможностью сбыта трофеев, быстрого и качественного ремонта кораблей, а также отдыха для экипажей. Все эти услуги на планете оказывали, не интересуясь происхождением средств – государству нужны были деньги. К тому же, Соломин подходил по принятому в Российской империи принципу, что тот, кто не совершил преступления на территории государства, перед этим государством невиновен. А что же уж там он совершил за его рубежами – это только проблемы лично его и тех, кого он задел. Выдачи, в любом случае, не будет, хоть сотню запросов об экстрадиции присылайте. Это всегда возмущало соседей, особенно британцев, почему-то склонных забывать, что именно они ввели моду на такое поведение, и теперь пожинают плоды собственного хамства. Дипломаты, скрипя зубами, передавали ноту за нотой, а Соломин, в лучших традициях японцев, вежливо улыбался им и… игнорировал. Лезть же из-за такой мелочи в драку с имперским протекторатом никто пока не рисковал – всем еще памятен был жестокий урок, преподанный Франции, и что у Соломина в загашнике никто не знал.

Наемников больше интересовала возможность подработки – фон Шульц успел прорекламировать предложение Соломина, а после громких событий никто не сомневался, что серьезное предложение исходит, вдобавок, от серьезных людей. На Новом Амстердаме принимали всех, но не всех брали – проверяли новичков по полной программе, и на уровень подготовки, и на лояльность. Кстати, фон Шульц линкора не получил, да и остальные тоже. Явились бы до сражения, приняли бы в нем участие – тогда да, тогда пожалуйста, а теперь есть достаточно кандидатур из местных, прошедших крещение огнем и, соответственно, пользующихся доверием и уважением. Что же касается опыта и профессионализма, то они нарабатываются службой и подготовкой, для обеспечения которой прибыла команда инструкторов. Так что наемники к дележу чинов и орденов опоздали, и теперь им предстояло зарабатывать все это с нуля. Вот такая ситуация сложилась в молодом, но агрессивном государстве перед началом большой войны за передел границ.

– Я ведь говорил, что он справится.

– Справится, разумеется, я и не сомневался. Только не кажется ли тебе, что он слишком медлит?

– Не волнуйтесь. Как только у него появятся новые корабли, он многим устроит сладкую жизнь.

– Кто бы сомневался. Заодно мы отделаемся, наконец, от этого старья, что стоит в консервации и исправно требует деньги на поддержание систем в работоспособном состоянии. И наших вояк не убедишь, что это барахло нам уже просто ненужно – любят они большие игрушки.

– Ну, с этим не поспоришь. Кстати, Соломин мне сообщил, что готов купить у нас еще как минимум три крейсера типа "Поморник" и дивизион эсминцев. Денег у него пока хватает.

– Имеется такая возможность?

– Да, сейчас несколько эскадр перевооружается на новые корабли, и "Поморники", которые у них имеются, пойдут или на модернизацию, или, опять же, в консервацию. То же и с эсминцами. Думаю, стоит поделиться.

– Хорошо, подготовьте документы – я подпишу. И отправьте нашему общему другу распоряжение поторопиться…

Аэрокосмический истребитель, стремительная и изящная машина смерти, лихо прошел мимо орбитальной крепости и почти вертикально вошел в атмосферу точно на линии терминатора. Время подлета к цели составляло чуть более половины минуты, и перехватить нарушителя спокойствия было крайне затруднительно. Именно поэтому атака из крутого пикирования является для таких машин наиболее распространенным приемом при нанесении точечного удара по целям на планете. Сейчас целью истребителя была загородная резиденция диктатора Нового Амстердама, расположенная в глухом лесу, вдали от населенных пунктов.

Сопровождаемый яростными матюгами операторов ПВО, истребитель на головокружительной скорости прошел до самой земли, а потом резко замедлил ход. Ускорения при этом были такими, что пилоту полагалось, как минимум, потерять сознание, однако противоперегрузочная система отлично справилась со своей задачей, обеспечив пилоту абсолютный комфорт. Так, легкая продольная раскачка при смене курса, не более.

Перейдя в горизонтальный полет, истребитель скользнул над рекой, в точности повторяя все изгибы прихотливо петляющего русла, а потом сделал горку, перемахнув через высокий берег, и завис в рискованных полутора метрах от поверхности планеты, после чего с достоинством и неторопливой элегантностью его стреловидное тело опустилось на посадочные опоры. Еще пара минут неприятного потрескивания, которым всегда сопровождалось принудительное охлаждение корпуса, и блистер пилотской кабины плавно скользнул назад, а сам пилот привычно съехал по теплой обшивке, не пытаясь ставить ноги на ступени автоматически откинувшегося трапа. Верный признак человека, который освоил истребитель относительно недавно, но успел уже полетать – ни новички, ни ветераны так не делают. Те и другие пользуются трапом, просто одни потому, что осторожничают с непривычки, а другие не хотят случайно повредить ноги. Впрочем, на посадку так ни те, ни другие тоже не заходят. По аналогичным причинам, кстати.