Абрахам Меррит - Ползи, тень !

Но я знал, что это не так, и что-то говорило мне, что нужно удвоить бдительность.

Она рассмеялась и протянула мне руку:

- Добро пожаловать, Алан.

С легкой загадочной улыбкой взглянула на два мои саквояжа и провела вниз, в роскошную небольшую каюту. Сказала самым обычным тоном:

- Я подожду вас на палубе. Не задерживайтесь. Ленч готов.

Яхта уже двинулась. Я взглянул в иллюминатор и удивился тому, как мы далеко от берега. "Бриттис" даже быстроходнее, чем я считал. Через несколько минут я поднялся на палубу и присоединился к мадемуазель. Она разговаривала с капитаном, которого представила мне под добрым старым бретонским именем Браз, а меня ему как "сира де Карнака". Капитан был плотнее остальных членов экипажа, но с тем же неподвижным лицом и странно расширенными зрачками. Я видел, как эти зрачки вдруг сузились, в глазах блеснуло такое выражение, будто он припоминает...

Я знал, что это не просто неподвижность, отсутствие выражения. Это уход. Сознание этого человека жило в собственном мире, он действовал и отвечал на внешние раздражения почти исключительно инстинктивно. По какой-то причине его истинное сознание выглянуло наружу на мгновение под воздействием древнего имени.

Остальные члены экипажа тоже в таком странном состоянии?

Я сказал:

- Капитан Браз, я предпочел бы, чтобы меня называли доктор Карнак, а не сир де Карнак.

Я внимательно смотрел на него. Он не ответил, лицо его осталось невыразительным, глаза широко раскрытыми и пустыми. Он меня как будто и не слышал. Мадемуазель сказала:

- Владыка Карнака совершит с нами много путешествий.

Он поклонился и поцеловал мне руку; ответил таким же лишенным выражения голосом, как и человек в лодке:

- Владыка Карнака оказывает мне великую честь.

Он поклонился мадемуазель и ушел. Я смотрел ему вслед, и по спине побежал холодок. Как будто говорил автомат, автомат из плоти и крови, который видит меня не таким, каким я есть, а таким, как ему приказано видеть.

Мадемуазель с откровенной насмешкой смотрела на меня. Я равнодушно заметил:

- У вас на корабле превосходная дисциплина, Дахут.

Она опять рассмеялась.

- Превосходная, Алан. Начнем ленч.

Ленч тоже оказался превосходным. Даже слишком. Двое слуг были похожи на остальных членов экипажа, и прислуживали нам они на коленях. Мадемуазель оказалась прекрасной хозяйкой. Мы говорили о том, о сем... и постепенно я забывал о том, кто она такая. только к концу еды то, о чем мы оба думали, проявилось.

Я сказал, почти про себя:

- Здесь встречаются феодальное и современное.

Она спокойно ответила:

- Как и во мне. Но вы слишком консервативны, говоря о феодальных временах, Алан. Мои слуги уходят гораздо дальше. Как и я тоже.

Я ничего не ответил. Она подняла бокал с вином, поворачивая его, чтобы в нем заблестели искорки света, и добавила так же спокойно:

- И вы тоже.

Я поднял свой бокал и коснулся ее.

- К древнему Ису? В таком случае я пью за это.

Она серьезно ответила:

- К древнему Ису... и мы пьем за это.

Мы снова соприкоснулись бокалами и выпили. Она поставила свой бокал и с легкой насмешкой взглянула на меня.

- Похоже на медовый месяц, Алан?

Я холодно ответил:

- Если и так, то в нем не хватает новизны.

Она слегка покраснела. Сказала:

- Вы... грубы, Алан.

- Я бы больше чувствовал себя новобрачным, если бы меньше пленником.

Она на мгновение сдвинула прямые брови, и адские искорки заплясали во взгляде. И скромно заметила, хотя на щеках еще сохранялась краска гнева:

- Но вы так легко... ускользаете, мой возлюбленный. У вас дар исчезать незаметно. Вам нечего было бояться... в ту ночь. Вы видели то, что я хотела вам показать, поступали так, как мне хотелось... так почему же вы сбежали?

Это меня задело; я снова ощутил смесь гнева и ненависти, схватил ее за руку.

- Не потому что испугался вас, белая ведьма. Я мог задушить вас во сне.

Она спокойно спросила, у губ ее появились ямочки:

- Почему ж вы этого не сделали?

Я отпустил ее руку.

- Такая возможность по-прежнему есть. Вы нарисовали в моем спящем мозгу удивительную картину.

Она недоверчиво смотрела на меня.

- Вы думаете... вы не считаете ее реальной? Вам кажется, древний Ис не реален?

- Не более реален, Дахут, чем мир, в котором живут люди на этой яхте. По вашему приказу... или приказу вашего отца.

Она серьезно ответила:

- Значит, я должна убедить вас в его реальности.

Все еще с гневом я сказал:

- Он не более реален, чем ваши тени.

Она еще более серьезно ответила:

- Тогда и в их реальности я должна вас убедить.

Я тут же пожалел, что сказал о тенях. И ее ответ меня не успокоил. Я проклинал себя. Не так нужно играть эту игру. Никакого преимущества я не получу, ссорясь с мадемуазель. Наоборот, это может навлечь несчастье на тех, кого я пытаюсь от него спасти. Что скрывается за ее обещанием убедить меня? Она обещала относительно Билла, выполнила свое обещание, и вот я здесь расплачиваюсь за это. Но ведь об Элен она ничего не обещала.

Не так я должен себя вести; более убедительно; без оглядки. Я взглянул на мадемуазель и с угрызениями совести вспомнил об Элен. Если Дахут захочет участвовать в игре, то я получу очень своеобразную компенсацию за отказ от Элен. Но я тут же постарался не думать об Элен, как будто мадемуазель могла прочесть мои мысли.

Существует только один способ убедить женщину.

Я встал. Взял бокалы, свой и Дахут, и бросил их на палубу, разбил вдребезги. Подошел к двери каюты и повернул ключ. Подошел к Дахут, поднял со стула и перенес на диван под иллюминатором. Она обняла меня за шею, подняла ко мне губы... закрыла глаза...

Я сказал:

- К дьяволу Ис и все его загадки! Я живу сегодня.

Она прошептала:

- Вы меня любите?

- Да.

- Нет! - Она оттолкнула меня. - Когда-то давно вы меня любили. Любили, хоть и убили. Но в этой жизни не вы, а владыка Карнака был моим возлюбленным той ночью. Но я знаю - и в этой жизни вы будете любить меня. Но должны ли вы снова меня убить? Не знаю, Алан... не знаю...

Я взял ее руки, они были холодны; в глазах ни насмешки, ни забавы, только смутное удивление и легкий страх. И ничего в ней нет от ведьмы. Я почувствовал, как шевельнулась жалость: что если она, подобно всем остальных на яхте, жертва чьей-то злой воли? Де Кераделя, который называет себя ее отцом... Дахут лежала, глядя на меня, как испуганная девочка... она была прекрасна...

Она прошептала:

- Алан, любимый... и для вас, и для меня было бы лучше, если бы вы не ответили на мой призыв. Неужели это из-за той тени, которую я наслала на вашего друга?.. Или у вас есть и другие причины?

Это укрепило мою решимость. Я подумал: "Ведьма, ты не так уж умна".

И сказал, как бы с неохотой:

- Есть и другие причины, Дахут.