Сергей Михайлов - Но ад не вечен

Долгими ночными часами, когда сон не шёл к нему, думал он о бедном мальчугане, чья жизнь была исковеркана по вине высокопоставленных безумцев — и ярость тогда вспыхивала в груди старика; думал о том, как согреет его тёплым, ласковым словом, доброй, весёлой шуткой, заботливым взглядом, грубоватым, но мягким прикосновением руки. Думал о том, что никогда не отпустит его от себя. И однажды вдруг понял, что полюбил это одинокое, бесконечно одинокое, брошенное на произвол слепой судьбы существо.

Но годы, проведённые вдали от людей, сковали его язык, нужные слова не шли на ум, и обоюдное безмолвие, воцарившееся в их доме, грозило стать привычным способом общения между дедом и внуком.

Если бы только дед знал, кал страстно желал разрушить стену молчания и холода его внук! Но всегда проницательный и прозорливый, когда дело касалось его таёжных обязанностей, на этот раз старый лесник глубоко ошибся: он уверял себя, что Игоря вполне устраивают установившиеся отношения невмешательства в личные дела друг друга, и предоставил мальчика самому себе.

Но прошли дни, и как-то вечером лёд отчуждения был сломлен. За ужином дед Мартын смущённо откашлялся, исподлобья взглянул на внука и сказал:

— Завтра я на весь день ухожу в тайгу. Пойдёшь со мной, Игорь?

— Конечно, дедушка, конечно пойду! — воскликнул мальчик, и глаза его радостно заблестели. Старый лесник чуть заметно улыбнулся, тёплая волна внезапно прошлась по его сердцу, когда он услышал по-детски наивное, но неожиданно родное, бесконечно близкое слово — «дедушка». Он похлопал Игоря по плечу и нарочито грубовато, неумело скрывая неведомо откуда взявшуюся нежность в голосе, произнёс:

— Тогда слушай, паренёк, что я тебе скажу, и хорошенько запоминай. Без этого тайга тебя не примет.

Более часа дед Мартын раскрывал перед Игорем прехитрости таёжной науки, и ещё столько же времени ушло на вопросы, которыми любопытный мальчуган буквально засыпал деда. У обоих словно камень с души свалился, когда они, уже заполночь, довольные и возбуждённые, легли спать.

Утро выдалось ясным и тихим. Столбик термометра поднялся до минус десяти, и теперь уже не оставалось никаких сомнений, что через каких-нибудь пару дней весна окончательно вступит в свои права. С рассветом став на лыжи, дед и внук вышли в путь. Дед говорил без умолку, знакомя Игоря с тайгой — со своею тайгой; он знал здесь каждый куст, каждое деревце, каждый овраг, помнил все детали ландшафта, все изгибы лыжни, все названия крохотных озерков, великое множество которых рассыпано было по бескрайнему лесу рукой невидимого великана. Забыв обо всех треволнениях минувших недель, Игорь отдался беззаботному счастью. Доволен был и дед Мартын, внезапно осознав, что его знания и опыт нужны не только бессловесной тайге и её обитателям, но и кому-то из людей.

Марс, верный пёс деда Мартына, радуясь выпавшей на его долю весёлой прогулке, бурой тенью носился вдоль лыжни; зайцы и белки при приближении лохматого чудища бросались врассыпную.

Но случалось, старый лесник неожиданно останавливался, с тревогой принюхивался, озирался по сторонам, замирал, долго глядя в чистое, без единого облака, небо, качал головой и приговаривал:

— Не нравится мне всё это, ох, не нравится. Видит Бог, быть беде.

— Что случилось, дедушка? — шёпотом спрашивал Игорь, боязливо озираясь. — Что тебе не нравится?

Дед испытующе смотрел на внука, и в его старых серых глазах мальчик читал печаль и тоску.

— Ничего, Игорь, ничего. Может, всё ещё обойдётся…

Но он и сам не верил своим словам.

Безотчётная тревога передавалась и мальчику, хотя о её причинах он не знал. Правда, недавние события, заставившие население целого города покинуть обжитое место, и ряд других, не менее странных, непонятных и таинственных, порой оборачивающихся ужасными трагедиями и катастрофами, прокатившихся по всей Земле подобно гигантской волне цунами и заставивших человечество содрогнуться, — вся эта вереница явлений, природу которых не мог понять никто, довольно подробно освещалась в мировой прессе, по радио и телевидению, и Игорь, хотя и страдал от недостатка информации (единственным её источником в «пятьдесят восьмом» была местная газета, выходившая раз в неделю), всё же был осведомлён о них. Но таёжная идиллия, в которую мальчик окунулся именно по вине этих событий, затмила собой все тревоги той, далёкой теперь, жизни, всю мирскую суету и все людские проблемы, которыми жил и дышал цивилизованный мир планеты. Он попал в райский уголок, и другого мира для него не существовало.

В полдень они остановились перекусить. Дед Мартын достал из дорожной сумки два куска вяленой оленины, луковицу и несколько варёных картофелин. Луковицу он аккуратно разрезал ножом на две равные половины.

— На, держи, — протянул он Игорю его часть импровизированного сухого пайка.

Мальчик с аппетитом набросился на еду. Дед с улыбкой смотрел на него.

— Ну как, небось повкуснее будет ваших консервов?

— Ещё бы! — с трудом проговорил Игорь сквозь плотно набитый рот. — Когда вернусь, никто не поверит, что я ел настоящее оленье мясо!

Лесник нахмурился.

— Знаешь, Игорь, — медленно проговорил он, глядя куда-то вдаль, — живи у меня. Оставайся здесь навсегда.

— Я согласен! — выпалил мальчик, но тут же осёкся. — А как же мама, папа? Они тоже будут жить с нами? — Голос его зазвенел от сомнения.

— Вряд ли. — Дед пожал плечам. — Думаю, они не оставят свою работу.

— Мама согласится, вот увидишь, дедушка, — с жаром возразил Игорь.

— Мама, возможно, и согласится, но Николай… — дед замотал седой головой. — Нет, твой отец никогда не пойдёт на это. Он слишком фанатично предан своей работе, и ни за какие блага мира не променяет её на иную жизнь. Уж мне ли не знать своего племянника! — В голосе старика зазвучали жёсткие нотки. — Ради своей проклятой работы он готов угробить даже собственного сына! — Глаза его гневно сверкнули, жилистый кулак с хрустом сжался.

— Но… как же… — растерянно пробормотал Игорь.

Дед прервал его жестом руки.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, внук. Они твои родители, и ты любишь их. Думаю, и они тебя любят… по-своему. Но пойми, Игорь, жить так, как живут они, нельзя. Нельзя, понимаешь. Ты погибнешь, если вернёшься в тот мир, а я хочу, чтобы ты жил. Ты должен жить, паренёк, должен, понимаешь. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на солнце?

Игорь густо покраснел.

— Я ведь никогда…

— Знаю. Ты никогда не видел солнце. По-твоему, это правильно? Человек не может жить без солнца. Посмотри, на кого ты похож. Ходячий мертвец. А ведь тебе всего лишь четырнадцать. Четырнадцать! А что с тобой будет в двадцать? В тридцать? Бронхиальная астма, рак лёгких или ещё какая-нибудь гадость. Да ты и не доживёшь до тридцати, парень.