Владимир Михайлов - Люди и корабли

А скорость ноль? Она может означать просто, что в надпространстве сейчас я не имею скорости, хотя по отношению к нашему обычному пространству все время движусь с достигнутой перед проломом максимальной быстротой. Мир иных законов... Дормидонтов, помнится, говорил, что, по его мнению, константа С - это, вообще говоря, темп, в котором наше пространство взаимодействует с высшим. Нет, я не физик и тем более не ТД, мне не понять всего. Как жаль, что здесь нет его самого! К нему, пора к нему!

Валгус взглянул на часы. Все сроки окончания эксперимента миновали. Договориться с Одиссеем не удалось. Что же - пусть он пеняет на себя. Как-никак я сейчас сижу в своем кресле за пультом управления, на котором много кнопок, тумблеров и рукояток, и среди них - та, которая и решит спор в мою пользу. Я хитрее тебя, Одиссей...

Валгус непринужденно, как бы невзначай, протянул руку к выключателю Одиссея. Прости, конечно, криотронный мыслитель, но люди важнее. "И находчивее", - подумалось ему. До спасения остался один сантиметр. Один миллиметр. И вот пальцы легли наконец на оранжевую головку, плотно обхватили ее. Все, Одиссей!

"Все, Одиссей", - подумал Валгус. И медленно снял пальцы с выключателя, так и не повернув его.

- Ничего не поделаешь, - проворчал он себе под нос. Этого сделать я не могу. Я дал слово.

"Кому ты дал слово? - подумал он. - Вещи! Машине! Прибору! Не человеку же... Не будь дураком, Валгус! - Он сморщился и потряс головой. - Ну, пусть я буду дураком. Не могу! Я дал слово не вещи, не машине. Мыслящему существу. Пускай оно было машиной. Пускай еще будет. Но сейчас мы с ним, пожалуй, равноправны. Он даже сильнее. Потому что он не давал мне слова, а я ему дал. Он никогда не согласится вернуться туда, в наше пространство. А бороться с ним отсюда, из рубки, значит нарушить слово. Я обещал. Пытаться из другого помещения? А как? Оттуда я его не выключу... Все нелепо уже одной своей необычностью и тем не менее реально".

- Я ухожу к себе, Одиссей, - сказал Валгус устало.

Он не дождался ответа - Одиссей, верно, все решал судьбу Валгуса, советовался с кораблями - своими товарищами. В своей каюте Валгус присел, уткнулся лицом в ладони. Он действительно устал; мысли потеряли остроту и силу.

Проиграл. Здесь Одиссей сильнее во всех отношениях. Из каюты, на которую обещание не распространяется, до него не добраться, а он дотянется до меня везде. Проиграл. Корабль останется здесь надолго. Смерть наступит, а ТД так и не узнает, кто первым проник в надпространство. А может быть, и вообще о том, что он был прав. Сюда надо посылать корабли не с одним могучим киберустройством, а со многими слабыми, разобщенными. На большом расстоянии связи, судя по всему происшедшему, возникают лишь на краткое время, и слабые устройства не разовьют мощности, достаточной для возникновения способности самостоятельно мыслить. Но никто об этом не догадается, и корабли будут идти на штурм вновь и вновь - и исчезать безвозвратно...

...Я постиг надпространство. Для кого? Какой в этом смысл, если не узнают люди? Одному мне нужно так немного: быть среди людей. Жить и умереть среди них. Мне нравилось одиночество. Но оно хорошо на миг.

Я хочу еще увидеть людей. Я их обязательно увижу! Вперед, Валгус! В бой! Хорошо, обещание ты выполнил. Перехитрить его ты пока не перехитрил, но ведь еще не все возможности исчерпаны. Побродить по кораблю - и что-нибудь еще придумается. Пусть он грозит! Гибнуть - так в драке!

Валгус встал. И в этот же миг щелкнул репродуктор. Это означало, что Одиссей подключился и хочет говорить. Валгус в нерешительности остановился. Одиссей еще никогда не вызывал его.

- Что вы делаете? - спросил Одиссей.

- Думаю, - буркнул Валгус.

- Это хорошо. Вы уже поняли, где мы?

- Да.

- А вы это видели?

- Что?

- Значит, не видели. Я хочу вам показать... Все пространство за бортом полно света. Никаких источников, но оно светится.

Валгус повернулся к экрану.

- Это бред. Ничего не видно.

- А у кого больше глаз? Что у вас на экране?

- Черным-черно.

- Эх вы, человек! Вы, значит, забыли, что мои видеоустройства не воспринимают света, если яркость его превосходит определенную? Что они передают его как черноту? Но вот оптика, обычная, без всяких хитростей, не подводит. И ее-то сигналы и говорят мне, что мы идем среди света. Он существует здесь сам по себе... Только не забудьте фильтры!

Валгус рванул дверь. Выбежал в коридор. Прильнул к объективу первого же рефрактора. Долго смотрел, забыв закрыть рот.

Это было не море света; море имеет берега, а здесь светом было наполнено все вокруг. Ленивые, с темными прожилками волны катились во все стороны - не электромагнитные волны, а какие-то громадные завихрения, доступные простому глазу. Они то краснели, то принимали ярко-голубую окраску, на миг затухали и вновь вспыхивали небывалым сиянием. Валгусу вдруг захотелось броситься в этот свет и плыть, плыть, плыть в нем... Когда он оторвался от окуляра, по лицу текли слезы.

- Сколько прекрасного для Земли! - чуть задыхаясь, сказал он.

Одиссей ничего не ответил, хотя разговаривать с ним можно было и отсюда, из коридора. Одиссей молчал, а Валгус долго стоял около рефрактора, и глаза его были красны, как закат перед непогодой.

Вот и еще одно, чего не знали люди. Хотя бы ради них надо решаться. Ради этого света. Жалости нет места. Одиссей должен быть уничтожен. Необходимо каким-то образом замкнуть его накоротко. Одиссей сгорит. Что поделаешь - это будет наименьшая жертва.

Надо только придумать, как это сделать.

Валгус умолк, придумывая. Несколько минут длилась тишина. Потом Одиссей заговорил снова.

- Расскажи что-нибудь, - неожиданно сказал он.

- Рассказать? - Валгус в недоумении поднял голову, взглянул в репродуктор. Все-таки репродуктор - это тоже был Одиссей, а когда разговариваешь, лучше смотреть в лицо собеседнику. - Рассказать? Зачем? И что?

- Что-нибудь. Вот у меня в памяти записано: ты говорил о снах. Я так и не понял: что такое сны?

Что такое сны? А как я могу тебе объяснить, что такое сны?

- Ну, просто мы спим... Ты ведь знаешь, что люди спят. После шестнадцати-восемнадцати часов действия на шесть-восемь часов выключаются из активной жизни. Это необходимо людям. Ну, и мы спим. И видим сны.

- Как же вы несовершенны. Сколько времени вне мышления!

- Так мы сконструированы.

- Да, но все же - что такое сны? Как вы их видите? Чем?

- Ну, что такое сны? - Валгус жалобно усмехнулся и пожал плечами. - Сны - это когда можно увидеть то, чего на самом деле увидеть нельзя.

- Вид связи?

- Нет, это другое...

- Так расскажи, например, что было сегодня?

- Трудно рассказать. Трава, вода... И девушка. Других таких нет. Есть только одна.

- Это и было самое фантастическое?