Владимир Михайлов - Люди Приземелья

Попытка установить связь дорого обходится аккумуляторам. Но с Землей надо поболтать, как говорит капитан, хотя бы из простой вежливости. «Ведь Герн ухитрился все-таки установить с нами связь; неужели мы окажемся хуже?» Так ворчит капитан, поглаживая щеки с таким видом, словно собирается бриться во второй раз.

Кедрин остановился, оперся кулаками о столик.

— Здравствуйте, — собрав всю свою решимость, произнес он. — Я хочу поговорить с вами.

— Не слышу! — мельком взглянув на Кедрина и покачав головой, громко сказал человек с каменным лицом. — Не слышу, помехи… — У него был странный голос, высокий и курлыкающий. — Возьмите канал у метеорологов.

— Что? — растерянно спросил Кедрин.

— Теперь слышу хорошо, не кричите, — перебил его сидящий. — Говорите. Да?

Кедрин обескураженно молчал; он ожидал другого приема.

— В зоне Трансцербера… — раздельно и словно бы задумчиво произнес знакомый Ирэн. — Уже вышли на орбиту? М-да.

Кедрин на всякий случай сделал шаг назад.

— Передайте: Велигай уверен, что все будет в порядке! — громко продолжал угрюмый. — Да. Вылетаю немедленно. Слышите: немедленно! — Он вынул из уха капсулу приемника, спрятал крошку-микрофон.

Кедрин почувствовал на затылке чье-то дыхание. Он оглянулся. Трое соседей по столику стояли, плечо к плечу, за его спиной, и глаза их не отрывались от каменного лица.

— Вы что-то хотели? — спросил спутник Ирэн, обращаясь к Кедрину. Взгляд его скользнул по кедринскому значку, потом по лицу. — Хорошо, я заберу и вас. — Теперь он смотрел поверх головы Кедрина, и значит — на Гура. — Еще кто-нибудь из наших здесь?

— Нет, — сказал Гур. — Что там?

— Авария.

— У нас?

— «Гончий пес». Взбесился гравигенный реактор. Причина, абсолютно неясна. Автоматы спали. Катапультировали… — человек за столиком курлыкал и клекотал, и Кедрин понял, что виною тому был протез гортани. — Восемь человек. На обломках. Уточняют, сколько смогут, продержаться. Хода нет и не будет. Да и энергии… Ты помнишь, Дуг, их аккумуляторы?

— Помню, — сказал Дуглас, и по тону было ясно, что он помнил их не с хорошей стороны. — Исходили ведь из тезиса, что ничего случиться не может: могучая автоматика…

— Вот, случилось.

— Отдохнули… — сказал Гур.

— Я так и знал, — сказал Холодовский. — Я тебе говорил, Велигай.

Кедрин на миг зажмурился. Сон принимал характер вещественного доказательства. Велигай. Ирэн. За одним столиком, как в одном сне…

— На старт, — приказал Велигай, поднимаясь. — Через двадцать минут приземлится «Кузнечик», будет брать воду.

— У тебя настоящий слух, — сказал Холодовский, коснувшись плеча Кедрина. — Ты услышал первым. Мы удивились: куда ты вскочил.

Кедрин не успел ответить: четверо двинулись к выходу. Возвращавшаяся Ирэн встретилась с ними на полдороге. Гур протянул руку и что-то сказал. Ирэн повернулась и стремительно пошла, обгоняя их. Яркая ткань платья растворилась в сиянии радужных ламп. Четверо шли за нею, чуть раскачиваясь.

У выхода Гур обернулся. Его взгляд нашел Кедрина. Гур поднял брови, пожал плечами. Затем они исчезли. Кедрин долго смотрел им вслед. Он просто растерялся.

Вдруг, словно проснувшись, он торопливо прошагал к выходу, спустился с площадки и вошел в лес.

Мохнатые стволы обступили его, дрожащими точками заплясали светящиеся жуки. Маленькими светилами величественно плыли среди них яркие многокрылые шарики, завезенные с иной планеты и прижившиеся почему-то только на этом островке, — странные автотрофные организмы, подобных которым не было на Земле. Темные тропинки играли с Кедриным в прятки, стремительно бросаясь в сторону и снова выглядывая из-за стволов уже где-то вдалеке.

Кедрин шагал без всякой цели. Он чувствовал, что в какой-то невообразимый клубок, недоступный анализу, спуталось в его голове все: красота Земли, Ирэн, авария на орбите Трансцербера, сон, Велигай, слова Меркулина о непогрешимости автоматов, чья-то голова, проломленная в двух местах… Мысли путались, как тропинки в лесу, одна из которых сейчас вела его неведомо куда.

Была тишина. Только на миг ее нарушил гул, что-то светлое промелькнуло в небе, гул перерос в рев — и опал, и вновь наступил покой. Лес тихо дышал. Сгущались шорохи. Фосфоресцирующие ночные цветы ритмично покачивались на сухих стеблях. Рассудок молчал, молчала интуиция. Тропинки все сменяли и пересекали одна другую, иногда на них мелькали люди, слышался смех и приглушенные голоса.

На миг Кедрину стало жаль себя, потому что он все-таки бродил в одиночестве, и ему не с кем было посмеяться, и не с кем — говорить приглушенным голосом. Ирэн была здесь, на острове, он нашел ее; почему же он должен бродить один? Несправедливость судьбы рассердила его, и в этот миг он едва не налетел на внезапно пересекшего тропинку человека. Кедрин непроизвольно вытянул руки, и его пальцы ощутили прохладный и гладкий синтетик комбинезона. Кедрин пробормотал что-то, не очень вежливое, отстранился и посмотрел торопливому гуляке в лицо. И умолк, забыв закрыть рот.

Глаза Ирэн смотрели на него без улыбки и удивления. Кедрин стоял растерянный, не опуская рук и не сознавая, что они лежат на ее плечах. Ирэн опомнилась первая.

— Здравствуй, — сказала она.

Кедрин кивнул, проглотил комок и ответил: — Здравствуй.

— Я видела тебя, — сказала Ирэн. — Я рада. — Подняв руку, она дотронулась до значка. — Очень рада. Я знала… Пошли. У нас нет времени.

Он повернул за ней, не рассуждая.

— Где твой комбинезон? — спросила Ирэн.

Он пожал плечами.

— Как ты живешь?

«Все, что ты мог сказать, — сердито подумал он. — Ведь только что было так много слов. Где они?»

— В таком виде Велигай может тебя не взять.

— Ирэн, — с усилием сказал Кедрин. — Велигай — он кто тебе?

Она шла молча; потом проговорила:

— Тебе надо было спросить это гораздо раньше.

Кедрин дернул головой, словно получив удар.

— Но я все равно рада за тебя. Ты давно?

— Что — давно? — раздраженно спросил он.

— Не волнуйся, — успокоила его Ирэн. — Я скажу ему. В такой момент он не оставит тебя здесь. Но ты такой же рассеянный. Без комбинезона…

Она искоса взглянула на него.

— Смотри под ноги. Ты упадешь.

Кедрин отвел глаза от ее лица. Ирэн заставила его ощутить конкретность пространства. Все еще тянулся тот самый лес, на тропинках встречались люди; совсем недалеко один, разлегшись на теплой земле, уставился на экран телеинформатора — как будто сейчас всерьез можно было интересоваться какими-то новостями.

— Мы правильно идем к Капитану? Сбор там.

«Ей не следовало говорить, что она рада за меня. И вообще — не надо было со мной разговаривать».

— Ах, к Капитану? Тогда сейчас направо…