Владимир Михайлов - Не возвращайтесь по своим следам

— Коля? Его ведь на собрании не было. И в тот раз не было. Ты забыл?

— Постой, постой… И в самом деле, я его не видел… Ага, значит вы тогда… в то самое время…

— Да какое это имеет значение! — сказала она с досадой. — Ну да, в то самое время. Он зашел — хотел с тобой вместе уйти. А я ему давно нравилась — я чувствовала, знала… А тут как раз эта твоя позвонила… как ее там. И я решила: с меня хватит. Отомщу. Коля не сразу решился… но уж это, знаешь, в нашей, женской власти. Не думала тогда, что это так продолжится — до конца той жизни… Но продолжилось, ты и сам знаешь. И уж не обижайся. Сам был виноват.

— Да я и не обижаюсь, — соврал он. — Сам, конечно, кто же еще…

— А вот мне обидно, — сказала Наташа. — Потому что у меня все кончилось. А у тебя — продолжается. И она вот-вот позвонит.

— Она позвонит… — повторил он. И вдруг понял. — Наташа… А знаешь — может быть, она и не позвонит больше! Сегодня.

— Ну как же это? — не поняла она. — Обратная жизнь ведь, куда же она теперь денется? Адочка твоя!

— Наташка! — крикнул он. — Да вы ведь ничего еще не знаете с Колей твоим! Ведь удалось! Удалось мне на собрании нарушить время! И Коротков — тот совсем уже из второй жизни вышел! Свободен! И мы понемногу освобождаться станем. Да ну пойми же, очнись, оживи! Захоти! И, наверное, не так уж много времени пройдет — и будете с ним, как захотите — в новой прямой жизни! Счастливы будете! И никто не станет вам мешать…

Она недоверчиво покосилась:

— Митя! Это ты… правда?

— Да вот именно! Удалось, Ната! Удалось! И все получится, может быть, быстрее даже, чем мы думаем. Люди проснутся. Поймут! Конечно, жалко, что у большинства нет этой нашей в горой памяти, не помнят они, что было в той, прошлой жизни, начиная с каждого дня — забывают напрочь. Вот если бы помнили — тогда намного скорее…

— Нет, Митя, — возразила Наташа, — тут я больше знаю, мне Коля объяснил. Она у всех есть, вторая память, все всё помнят прекрасно. Но многие не хотят вспоминать — чтобы сейчас не так горько было. А другие не хотят в Сообщество: привыкли держаться в стороне. Оттого и не сознаются, оттого и делают вид, что все забыто. А на самом деле — нет такого человека, у кого не было бы второй памяти.

— Это… это точно?

— Ну ты же знаешь — Коля человек серьезный, не уверен — не говорит.

— Так это же прекрасно! Тогда все намного скорее пойдет…

— И все-таки, — настаивала на своем Наташа, — хочу понять, какая у этого связь с тем, что Ада вдруг может взять да не позвонить?

— Есть связь. Мы с ней вместе… вместе на это настраивались: нарушить время… Мне удалось. И, может быть, ей удастся сделать это, как и мне. У нее ведь сильный характер.

— Ох, как это было бы тебе полезно… Но почему ей хотеть именно, чтобы не позвонить тебе, а не наоборот? Она что — тебя не любит?

— Сейчас она меня ненавидит…

— Трудно тебе будет, — сказала Наташа, покачав головой. — Но — поделом.

— Трудно, — согласился он. — Но знаешь что? У нас с тобой все вроде бы теперь ясно, и я уверен уже, что переживаний тебе доставлять не буду. Смогу. Время еще раз отступит, и еще… Так что не гневайся на меня больше. Вот если Ада не позвонит — значит, и ей удалось, значит, время слабеет, слабеет… Времени осталось немного. Посидим и подождем, ладно?

— Да. Будем ждать.

Стрелка часов ползла, как уже было привычно, справа налево. Секундная. Зернов с Наташей не отрываясь смотрели на нее. И им казалось, что стрелка хотя и движется, но как-то не так уверенно, как обычно. Словно к ней то и дело приходило желание остановиться и завертеться в другую сторону.

Прошло тридцать минут Сорок. Прошел час.

Телефон молчал. Зернов сидел не двигаясь. И вдруг они поняли: время прошло — а рука Зернова так и не дернулась, чтобы снять трубку. Телефон не позвонит. Ада победила тоже

Стемнело. Они сидели вдвоем. Стояла тишина, но что-то было в этой тишине. Как будто окончился концерт, но хотя все музыканты уже ушли, музыка все еще звучала. Сама собой.

1984-1989 г.