Владимир Михайлов - Приют ветеранов

Милов поднял трубку, напоминавшую теперь удилище — на деле то был всего лишь перископ, — так, чтобы объектив на несколько сантиметров высунулся над забором. Прильнул к окуляру.

— Ничего, — констатировал он через полминуты. — Никакого движения.

— Засада, секрет?

— Нет признаков людей или собак. Никаких теплокровных.

— Следовательно, рискуем?

— Что еще остается?

Милов аккуратно сложил перископ, отсоединил электронную оптику, убрал все в сумку.

— Я первым. Все-таки я уже бывал здесь.

— Если угодно…

Докинг присел; Милов взобрался на его плечи и тихо скомандовал:

— Три, два, один… ноль!

Докинг резко разогнулся; Милов оттолкнулся ногами, ухватился за верх забора, раскачавшись, закинул ногу, взобрался, уселся, свесив ноги по ту сторону забора. Снова внимательно осмотрелся. Вытащил из кармана клубок прочного шнура, бросил конец Докингу. Тот внизу повозился немного. Затем Милов потянул и не без усилий поднял наверх обе сумки и заимствованный у Гурона автомат. Свесившись, сбросил груз по эту сторону. Распрямился. На этот раз обмотав конец вокруг кисти руки, кинул клубок Докингу, сам же соскользнул с забора вниз. Приземлился на полусогнутые. Присел. Прислушался. Было тихо. Он дернул за шнур и тут же почувствовал, как нейлон натянулся струной. Всей своей тяжестью Милов удерживал шнур. Через несколько секунд над забором поднялась голова Докинга, потом и сам он возник и, не мешкая, спрыгнул.

Еще раз огляделись, вслушались. Милов посмотрел на часы, включив на миг подсветку.

— До восхода — пятнадцать минут. Хорошо бы к свету оказаться уже под крышей…

— А вам не кажется это подозрительным, Милф? Никого, никакой охраны.

— Да кажется, конечно. Пошли.

Остерегаясь, они заскользили по протоптанной дорожке к возвышавшемуся впереди темному строению. Потом, по безмолвному сигналу Милою, свернули, чтобы обойти дом с другой стороны. В окнах было темно. Дом, казалось, вымер. Милов осторожно выглянул из-за угла, предварительно опустившись на колени. Никого. Он поднялся, пригнувшись, прокрался вдоль торцевой стороны строения, держа перед собой автомат и описывая стволом широкую дугу. И, оказалось, не зря: автомат дернулся в руке, словно наткнувшись на препятствие; сначала что-то прожужжало, затем глухо стукнуло. Короткий толстый дротик вонзился в деревянную стену сантиметрах в десяти перед Миловым. Он усмехнулся. Дошел до следующего угла. Трижды дернул шнур, чей конец был все еще обмотан вокруг ладони. Через несколько секунд Докинг поравнялся с ним. Милов снова выглянул из-за угла. Знакомая площадка перед домом была так же безжизненна, как и все остальное вокруг. Но Милов не спешил приближаться к двери, которая — он помнил — вела в отделение ветеранов. Напротив, обернулся и подтолкнул Докинга, показывая, что надо идти назад.

— Зачем? — не утерпел тот.

— Дверь наверняка подстрахована — и не обязательно бесшумной ловушкой. Войдем через окно.

Вернулись назад. Миновав два окна, Милов наугад остановился возле третьего. Из кармана достал нож. Повозившись минуты две (Докинг в это время, изготовив автомат, стоял на страже), вынул стекло, осторожно опустил наземь. Рамы туг были одинарными — климат большего не требовал. Милов вгляделся в темное нутро дома. Ничего не обнаружив, тронул Докинга за плечо. Тот, полуобернувшись, кивнул. Милов влез на подоконник, перенес ноги внутрь и оказался в комнате. Щелкнул пальцами. Докинг приблизился, передал Милову автомат и влез сам.

Туг была небольшая комнатка: из мебели четыре койки и тумбочки. Стоял странный, не очень приятный запах — если лекарства, то какого-то незнакомого, но, во всяком случае, то был не природный запах, а скорее химия. Принюхиваясь и прислушиваясь, они выждали недолго. Было тихо, только под полом заскреблась, похоже, какая-то африканская мышь. Они встали, бесшумно подошли к двери. Милов смотал конец шнура с руки, пошарил, ища ручку, за которую можно было бы привязать; той, однако, не обнаружилось. Тогда он велел Докингу отойти в дальний угол, сам тоже отступил и, вытянув руку с автоматом, слегка толкнул дверь. Она без скрипа приотворилась, никаких дополнительных эффектов не было. Милов перевел дыхание.

— Идемте, — сказал он одними губами. — Докинг кивнул и вьггащил пистолет. Милов снял ноктовизор. Стало вдруг светло: взошло солнце.

Первое помещение, куда они попали, оказалось, судя по обстановке, конторой — тем самым местом, откуда прослушивали и просматривали Милова с Евой и где велся полный угроз разговор, который ему, в свою очередь, удалось услышать Милов с любопытством глядел на множество экранов, сейчас темных, на пульт управления ими; попробовал посидеть в одном из глубоких кресел — очень удобно. Но больше здесь делать было нечего, никаких бумаг, дискет: все вывезено под метелку либо надежно спрятано неизвестно где.

В другой комнате конторы пришлось задержаться подольше: здесь внимание привлек сейф — внушительный, массивный; судя по звуку, каким стенки откликнулись на удар рукояткой пистолета, изготовили его из броневой стали. И замок был под стать крупному банку.

— С этим придется повозиться, — сказал Милов озабоченно. — Даже при моей технике.

— Не сейчас, — остановил его Докинг. — Пока просто возьмем на заметку. Закончим осмотр — тогда. Тут могут быть еще всякие сюрпризы вроде затаившихся убийц. Сейф не убежит. Идем.

Дальше пошли комнатки совсем другого пошиба: маленькие, тесные, со скудной обстановкой. Явно не господские.

— В одной из этих спаленок, — сказал Докинг задумчиво, — какое-то время содержался наш Томпсон Одинга. Хороший работник… был.

— Если бы он оставался в сознании еще полчаса… Поверьте, мы ничем не могли помочь ему.

— Не сомневаюсь. Но мне хочется найти именно его комнату.

Сентиментальность, подумал Милов. Впрочем, не ему одному нужно что-то найти именно тут… Вслух же сказал:

— К сожалению, тут на дверях нет табличек. Будем просматривать все подряд.

— Да, придется. Вы же знаете, Милф, мы всегда стараемся оставить в таких местах след, понятный лишь своим.

— Ну что ж, раз вы считаете нужным…

Они стали осматривать спальню за спальней. Докинг внимательно обследовал двери, стены… И в третьей по счету нашел то, что искал.

— Милф! Посмотрите сюда! Милов всмотрелся.

— Единица, по-моему. Тройка…

— Сто тридцать два! Это его номер. Ну-ка, помогите отодвинуть койку.

Докинг наклонился, всматриваясь в ту часть стены, что была прежде загорожена от взглядов изголовьем.

— Вот! Вот! Он нацарапал…

И разочарованно выпрямился.

— Всего два слова: «Смотреть внутри». Не совсем понимаю.

— Возможно, — сказал Милов, — это значит, что мы должны осмотреть весь дом как следует?