Сергей Снегов - В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

Впереди раздавался лязг металла. Я продрался туда, безжалостно обламывая ветви. Лес кончился. На опушке его яростно, тяжелыми двуручными мечами, не на жизнь, а на смерть рубились директор и режиссер.

Директор явно брал верх, выкрикивал: «Хэк! Хэк!» — наступал. У режиссера по лбу текли струйки пота. Он приседал под страшными ударами.

— Прекратить! — командным голосом крикнул я.

Они оба обернулись. Потом директорский меч неожиданно описал блестящий полукруг, и режиссер, схватившись за виски, покатился под вывороченные корни.

Надсадно дыша, директор шагнул ко мне.

— Кто таков? — грозно спросил он.

— Проводите меня в техническую и немедленно отключите аппаратуру! — приказал я.

— Чей ты раб? На колени, собака! — голосом до небес закричал директор. Глаза у него побелели от гнева.

— Потрудитесь выполнять, — сказал я. — Вы рискуете сесть. И не на один год.

— А кровью своей упиться не желаешь? Вот он, огненный меч Торгсвельда!..

Интеллигентной беседы у нас не получилось. Директор то предлагал мне склонить голову перед владыкой своим, то грозился изрубить меня на куски, то начинал громко и хвастливо расписывать свои подвиги в дальних странах, где он сражался с великанами и шинковал трехглавых драконов.

Он, видимо, начитался приключенческих романов. Я смотрел в его величавое надменное лицо и испытывал сильное желание ударить — отключить болевым шоком.

Но тут невесть откуда набежала толпа крестьян в холщовых рубашках. Все дружно стали на колени и начали громко славить доброту и ум своего хозяина. Миловидные крестьянки на вышитых рушниках протягивали хлеб, соль и тонизирующие напитки. Директор пил и отдувался.

Я пошел дальше. Техническая была где-то рядом: возвращение в реальный мир сопровождалось все большей болью. Ели сомкнулись темным шатром и разошлись. Передо мной лежало бездонное озеро. Белесые мхи отражались в черном зеркале его. На другой стороне, сжатый холмами, поднимал узкие башни замок — мрачный приют тишины и забвения.

В замок можно было попасть только вплавь. Обходить слишком долго. Я знал, что это голограмма, но не решался. Озеро выглядело зловеще.

Странное старческое кряхтение раздалось сзади.

Прижимая к груди широкий светлый меч, из леса вышел сгорбленный карлик, одетый во все красное.

С ужимкой, будто танцуя, приблизился ко мне. Печально звенели бубенцы на мягкой шляпе. Протянул меч.

Сморщил гнилое лицо. Захихикал. Я взмахнул клинком. Полыхнула беззвучная молния. Озеро разошлось.

Я побежал по скользким от бурых водорослей камням между водяных стен. Пахло сыростью и терпким йодом.

Замок вырастал, пока не уперся игольчатыми башнями в самые облака.

Я ударил в кованые ворота. Они загудели медным басом. Встревоженные тучи ворон с пронзительным скрипом понеслись по небу. Чистый и долгий звук вплелся в их гам. Я опустил руки. Ясный, радостный голос пел третью сонату Герцборга — будто протягивал в синеве хрустальную нить.

Высоко у открытого окна сидела женщина.

— Рапунцель! — крикнул я.

Женщина выглянула. Золотой дождь хлынул вниз, солнечными брызгами расплескался на замшелых валунах, закипел у моих ног. Я полез, хватаясь за горячие пряди. Волосы пахли летом, медом, скошенной травой.

За окном был тесный коридор из неотесанных грубых каменных плит. Коптили железные факелы, воткнутые между ними. Навстречу мне, грузно ступая, двигался сумасшедший зверь. Голова у него была медвежья, а тело, как у ящерицы, покрыто коричневой чешуей. Он протянул длинные синие когти с запекшейся кровью под ними, утробно заурчал — я остановился, — алым языком облизал толстые губы. Глаза без зрачков были затянуты бельмами.

В этот раз мне будто завинтили в висок раскаленный штопор, но я узнал советника.

И он тоже узнал меня:

— Инспектор? Зачем вы здесь, инспектор?

— Дорогу! — потребовал я.

В узком коридоре было не разойтись. Советник улыбнулся. Так могла бы улыбнуться жаба.

— Не лезьте в наши дела, инспектор. Не надо. Тем более что генератора в Доме нет. Нет его! Значит, нет нарушения закона!

— Договорились с «саламандрами», Фольцев? Пропустите меня! — крикнул я, чувствуя, что больше не выдержу.

Советник с неожиданным проворством поднял затянутые в чешую лапы, наклонил выпуклый фиолетовый лоб. Передо мной опять был зверь.

— Мяса сладкого хочу! — прорычал он.

Я не успел закрыться. Лапы сомкнулись на мне.

Когти раздирали одежду, дохнуло смрадом — я отчетливо увидел близкое ребристое нёбо, рванулся, выкрутился из объятий. Зверь шел на меня, переваливаясь, выкатив молочные глаза.

В руках у меня все еще был светлый меч. Я поднял его. Зверь прыгнул. Удар пришелся в голову. Хлынула темная ядовитая кровь. Я переступил через тело.

Коридор казался бесконечным — поворот за поворотом. Копоть от факелов забивала горло. На обитой железом двери висела табличка: «Технический отдел».

Внутри что-то гудело и вспыхивало. Мне словно залили в виски расплавленное железо. Глаза заволакивал туман. Я нащупал в углу среди прочего барахла тяжелый лом и с размаху ударил им по ближайшему, сверкающему стеклом и никелем, звенящему мерцающему агрегату.

Толпа двигалась все медленнее и наконец совсем остановилась. Я наступал на чьи-то пятки. Мне тоже наступали. Напирали задние.

— Почему стоим?

— Проверяют документы.

— Нашли время наводить порядок! Тут все с ума посходили, а они — документы.

— Господин офицер! Когда нас пропустят?

— Не могу сказать, сударь.

— Полиция, так ее и растак?

Меня теснили спинами и локтями. Площадь не вмещала народ. Сюда собрались, наверное, со всех окраин.

И неудивительно: Спектакль продолжался чуть ли не половину дня.

Проверка документов меня не радовала. Несомненно, искали нас. Я скосил глаза на профессора. Он сильно осунулся, под слезящимися белками в морщинистых мешках скопилась синева.

— Отпустили бы вы меня, в самом деле, — устало сказал он. — Я старый человек, я этого не выдержу.

Слово власти вам известно. Ну дадут мне пожизненное заключение — что толку?

На левой руке, чуть ниже плеча, у него запеклась кровь — зацепил кто-то из «саламандр».

— Давайте-ка я вас лучше перевяжу, — сказал я.

Он поморщился:

— Ах! Оставьте, ради бога!

Продолговатый, пупырчатый, как огурец, вертолет с растопыренными лапами на брюхе прочертил небо.

Тысячи поднятых лиц проводили его.

— Военные, туда же их подальше, — сказал кто-то.

Вертолет приземлился на крышу Дома. Она еще слегка дымилась. В верхнем этаже чернело сплавившееся отверстие — попадание податомной базукой. Они оборонялись очень упорно, «саламандры». Поставили на чердаке два пулемета с автоматической наводкой и плотно, веерным огнем закрыли все пространство над Домом. Десантники сунулись было сверху и потеряли две машины. Один вертолет стоял сейчас на краю крыши — помятый, ткнувшийся винтом в ребристое железо.