Николай Коротеев - «Мир Приключений» 1977 (№22)

— Садитесь, пожалуйста. Хлеба нет, правда…

— Не взыщите, — подхватила хозяйка, пытаясь отодвинуться от стола. — Не догадались вовремя запастись мукой.

Теперь гости хорошо рассмотрели хозяина. Высокий, плотный, светловолосый, а глаза карие. Саперы успели заметить и то, что старшая дочка — «папин портрет». Николай Иванович поднял на руки жену и понес ее в другую комнату. Бойцы молча провожали их взглядами.

— Ну что же вы стоите? — нарушила тишину Оля. — Садитесь, — и широким жестом указала на маленький стол.

Саперы достали сухари, консервы и тесно сели за стол. Мест всем не хватило. Оставшиеся сели прямо на пол, прислонились к стене. Среди них оказались Амиран, Буйвол-Кот и Вася. Вася — веснушчатый, рыжий и очень молодой — достал из кармана губную гармошку и объявил:

— Я вам на трофейном инструменте ресторан устрою, — и заиграл веселую песню.

Вдруг где-то рядом, один за другим, ахнули взрывы. Задребезжали в окнах стекла, зазвенел чугунный котел на столе, жалобно звякнули алюминиевые солдатские кружки. Саперы переглянулись, разом вскочили с мест.

— Бомбежка! — выкрикнул кто-то, и бойцы, как по команде, выбежали на террасу.

Девочки забились в угол у печки. К ним бросился отец.

— Спокойно, спокойно, дочки! Нашего дома немцы не увидят, мы в лесу.

Но девочки не слышали, что он говорил. Слова заглушал непрерывный грохот взрывов, свист бомб. Это была первая бомбежка, которая происходила так близко. Видимо, фашисты налетели на деревню Андреевку, где стояла воинская часть.

Николай Иванович не удержался, взял младшую. Шурочку, на руки и вышел на террасу. За ним последовала и Оля. Вражеские самолеты с черными крестами на крыльях и хвостах летели совсем низко над землей. Истошно воя, они кружились над деревней, сбрасывая бомбы и поливая улицы пулеметным огнем. Некоторые дома уже горели. В просветы между деревьями было видно, как мечутся люди, пытаются спастись в высоких сугробах. Многие из них, не успев сделать и нескольких шагов, падали.

Рядом с Лосевым и его детьми стояли бойцы саперного взвода. Они видели такое не первый раз. У них есть боевое задание; чтобы его выполнить, они обязаны выжидать. Но у кого же хватит терпения видеть, как гибнут люди, и стоять в стороне?

— Что делать, командир? — тряс Денисова за рукав Амиран. — Приказывай! Спасать людей надо!

— Стоять на месте! — ответил взводный. — Не подставлять себя под бомбы и пули! Если мы не выполним задания, то все это, — он кивнул в сторону пылающей деревни, — кончится очень нескоро!

Амиран подчинился. Отошел в сторону и принялся сворачивать «козью ножку». Пальцы его дрожали, табак рассыпался. Денисов тоже решил закурить, и у него тоже рассыпался табак.

Первая бомбежка Андреевки продолжалась не больше пяти минут. Над деревней появились советские истребители. Один из самолетов с черными крестами загорелся и упал где-то за кладбищем. Когда наконец все стихло, Денисов растоптал недокуренную самокрутку и сказал:

— Всем быстро разгрузить сани. Цыбуле и Сорокину на Петухе мигом в деревню, перевозить раненых.

Солдаты словно только и ждали этого приказания. Отдохнувшая лошадь помчала в Андреевку розвальни с Васей и Сашей. А остальные взяли винтовки, вооружились пилами, лопатами и топорами и, прихватив по паре еще не остывших картошин, отправились на шоссе.

— Веди, Черненко, расставь народ по участкам, я догоню! — сказал взводный одному из саперов и подошел к хозяину дома.

Обе девочки плакали, обеих била нервная дрожь. Теперь, в наступившей тишине, стал слышен из дома голос перепуганной Евдокии Павловны:

— Коля! Ольга! Коля!

— Беги к ней, — подтолкнул Николай Иванович Олю, поняв, что Денисов хочет с ним поговорить.

Девочка неохотно ушла.

— Почему вы не уехали? Разве вам не предлагали эвакуироваться? — жестко спросил командир.

Лосев опустил на пол Шурочку, сказал, чтоб она шла в дом, и объяснил:

— Так вышло; часть оборудования и часть рабочих нашего завода переброшены на Урал. Я оказался среди тех, кто оставлен в Москве. Предполагали отправить и мою семью. Но жена, видите, обезножела, и отправить ее с двумя детьми в незнакомые края… Сами понимаете.

Лейтенант согласно кивал. Потом, немного помолчав, решительно заявил:

— Ну вот что! Собирайте вещи. Как вернутся ребята из деревни, отдам вам Петуха — это так нашего конягу прозвали — и сопровождающего. Уезжайте. Уезжайте немедленно!

— Вещи-то все вон тут и там, — махнул рукой Николай Иванович, указав на площадку перед домом и еще куда-то в лес. — Не будем мы их собирать. Только самое необходимое. Лишь бы мои уцелели. — И, забыв поблагодарить командира, поспешил в дом.

Евдокия Павловна сидела, вцепившись руками в подлокотники самодельного инвалидного кресла. Рядом, на полу, прикорнули девочки. Николай Иванович спокойно, словно ничего не случилось, сказал:

— Давайте быстренько собираться, лейтенант дает лошадь.

Саперы уже успели немало сделать, когда на шоссе появились пешие Цыбуля и Сорокин.

— Что это значит? — встревожился взводный. — Где копь?

— Петух возит раненых на станцию, — растерянно ответил Саша, еще не зная, как отнесется командир к его самоуправству. Но тотчас подтянулся и четко отрапортовал: — Товарищ лейтенант, вражеская авиация налетела в тот момент, когда полк, стоявший в деревне, получил приказ об отступлении. Раненых солдат — видимо-невидимо. Своей техники в полку не хватает, чтоб их вывезти. Полковник попросил оставить Петуха. В санях, товарищ лейтенант, умещается по три человека лежачих раненых, — это ж какая подмога перегруженным машинам! За одну ездку — трое раненых!

— Но почему вы не остались? — возмутился командир. — Кто же приведет коня? Ведь с меня его спросят!

Солдат достал из-за пазухи какую-то бумагу.

— Мы там лишние оказались. Лошадью правит легкораненый, а у нас тут дела. Сами же сказали: если мы не выполним задания…

— А Петуха-то кто мне вернет? — раздраженно повторил взводный.

Цыбуля протянул сложенный листок. Командир развернул его, пробежал глазами и сердито присвистнул. Оказалось — это расписка с печатью, названием войсковой части и разборчивой подписью полковника. Расписка подтверждала, что мерин Петух взят из такого-то саперного взвода таким-то полком для срочной перевозки раненых.

Денисов понял, что Петуха им больше не видать. Сам-то взвод без лошади и обошелся бы. Но как же теперь Лосевы? Они уж вещи сложили, ждут…

Только с наступлением сумерек лейтенант, закончив намеченную работу, решил, что гора сообщить о случившемся Лосеву. Он направился к дому и по дороге встретил Николая Ивановича.

На нем было демисезонное, почти новое, темно-синее пальто, толстая зимняя кепка с опущенными бортиками и туго набитый рюкзак за плечами. Выходит, он и без объяснений обо всем догадался, потому даже и не спросил о лошади.