Андрей Плеханов - Особо опасная особь

Руди почувствовал, что тиски, держащие его, ослабевают. Он завозился в чужой крови, в мертвецких фекалиях, попытался приподняться, но не смог — конечности предательски дрожали.

Умник наклонился над Карлосом. Парень был жив, дышал, но о сознательной деятельности говорить не приходилось. Качественный удар в черепушку — вероятно, с переломом височной кости и кровоизлиянием в мозг. Умник перестарался.

Все равно. Этому бедняге уже все равно.

— Эй, ты, джинн, — сказал Умник, поворачиваясь к Руди, — хватит там в дерьме барахтаться, лежи спокойно, иначе и тебя приложу. Ты в курсе, что происходит?

— П-приблизительно, — промямлил Руди. Язык его еще не обрел чувствительности, ворочался во рту как деревяшка.

— Где червь?

— Н-не з-знаю.

— Врешь. — Умник не спеша, вразвалочку пошел к Картеру. — Все ты знаешь. Да я и сам догадался. Судя по разорванной пасти этого вот латиноса, червь сидит в нем. Судя по твоему ступору, червь взял тебя под контроль и собирался пустить тебе пулю в башку — твоей же собственной рукой. Оригинально, согласись. Так что я спас твою жизнь, джинн.

— С-спасибо...

— Не за что. Не стоило этого делать. Ты бы меня не пожалел.

— П-пожалел б-бы.

— Ладно, не трави байки. Знаю я вас, джиннов. Догадываешься, зачем я сюда пришел?

— Н-нет.

— За червем.

— В-возьмешь его с-себе?

— Нужен он мне... Убью его к черту, и дело с концом.

— П-подожди! — Руди снова заворочался, лицо его перекосила взволнованная гримаса. — Н-нельзя! Он нужен...

— Кому нужен?

— С-стране. С-соединенным Штатам... Всем л-людям. Это разумный иноп-планетный организм.

— Брось заливать, — зло сказал Умник. — Уродам из штата Юта он нужен, вот что. Тем уродам, на которых ты работаешь. Чтобы повытаскивать из червя новые генные утилиты и настрогать нового оружия. Чтобы эффективнее убивать людей. А этого, знаешь ли, я допустить не могу. Потому что я антимилитарист, пацифист и вегетарианец.

— Т-ты... Откуда ты, м-мардж? Из какой с-службы?

— Ни из какой. Я сам по себе, понял? Честный, благородный бандит. Как Робин Гуд — с луком и с яйцами, но не пирожок. Борюсь за справедливость всеми доступными методами.

— Ум-мник, подожди...

— Некогда ждать. Через десять минут здесь будет половина мичиганских полисменов — я слышу их вопли по рациям. И к этому времени здесь не будет меня...

— Умник! — крикнула с улицы Лина. — Я захожу, да? Можно?

— Не вздумай! — крикнул Умник.

В тот же миг дверь открылась и Лина вошла в комнату.

Беда с этой непослушной девчонкой. Все делает с точностью до наоборот. Ладно, ей же хуже. Может быть, пойдет на пользу — научится хоть немного слушаться старших.

— Папа, — пролепетала Лина, — что с папой? Он жив?

— Вот твой папа, — Умник кивнул на бурое смрадное месиво, размазанное корчащимся Картером уже по половине комнаты. — Вот что джинны с ним сделали.

Глаза Лины расширились до предела, полезли из орбит. Она захлебнулась, исторгла из себя лужицу рвоты и опрометью выбежала из дома.

Бедная девочка. Утешить ее, обнять, погладить по милой головушке, выпить ее слезы — горькие, уже не детские. Ломает Лину судьба, корежит безо всякой жалости. Что за жизнь пошла беспросветно черная — и утешить-то сейчас некогда. Дай бог сделать свое дело и успеть унести ноги.

Умник познакомит ее со своим отцом — это будет ей настоящим утешением. Его отец не так богат, но он хороший человек. А еще он жив и здоров в свои семьдесят и никогда не кончит так плохо, как Джозеф Горны. Потому что живет не в 115А. Живет в правильной, нормальной стране.

— Не заходи в дом, Лина! — снова крикнул Умник. — Я быстро! Я через пять минут. Сейчас выйду!

Не дай бог ей зайти еще раз. Потому что то, что она увидит, оттолкнет ее от Умника навсегда, превратит его — в ее глазах — в исчадие ада. Ни к чему такое видеть девушкам.

Руди слабо перебирал ногами, елозил по полу, старательно изображал немощность и паралич. На самом же деле его тело с каждой минутой обретало прежнюю силу.

Контроля над собой, увы, не было. Тот, что сидел в желудке бесчувственного Карлоса, по-прежнему командовал Картером. Он снял с Руди мышечное оцепенение, дал ему некоторую свободу — но лишь для того, чтобы добиться собственных целей.

Убить марджа. Прикончить Умника непросто; но вполне возможно. Цель общая — и для червя, и для Картера. Цель благая. А потому — нечего сопротивляться. Пусть червь делает свое дело так, как считает нужным; Руди сделает свое. А дальше... Дальше, кажется, все может повернуться неплохо. В считаные минуты приедет полиция. Приедет Фостер. Чертов глист просто не успеет залезть в Руди. Конечно, червь может взять под контроль толпу и без того безмозглых копов... Но вот Гранта Фостера не возьмет — можно поспорить.

Фишка, похоже, очень простая — жаль, что Руди не раскусил ее вовремя. Просек бы — не сунул бы голову в этот бак с испражнениями, остался бы целым и незапятнанным. Фишка — в цереброзащите. Почему Умник нагло разгуливает по комнате и не боится червя? У него на башке шлем, вот оно что. И Грант приедет с полным набором церебро— и нейрозащиты, они там в Юте, похоже, все просчитали, иначе зачем эта суета с десантом из Альпины? Грант возьмет червя голыми руками, он ушлый парень. Возьмет, правда, только в том случае, если первым червя не возьмет Умник.

Ситуация ясна как божий день. Если Руди убьет Умника, все будет в порядке. Агент Картер автоматически становится спасителем, вытягивателем всей операции. Кстати, на Умника можно списать многое — и расчлененку старикашки Джо, и смерть Фила, и вынужденное, форсмажорное неподчинение приказу из Юты. Вряд ли они станут разбираться в деталях, если получат в лапы живого червя, живую девчонку Горны и мертвое тело оборзевшего марджа по кличке Умник — набор рождественских подарков в одном пакете.

Только правильно выбрать время. Правильно... На все про все у Руди будет не больше пяти секунд. Точнее, положа руку на сердце, не больше трех. Умник — чертовски быстрая тварь. Врет, прохвост, что он просто мардж. Спецагент как минимум, а скорее всего — агент элитного класса. Откуда? Из Германии? Морда вполне арийская. Швабы в последнее время совсем распоясались. Ладно, наступим мы им на хвост, наступим.

Подождать еще немножко. Главное — правильно выбрать время.

Все равно, сказал себе Умник, ему уже все равно. Он в глубокой отключке, он ничего не почувствует. Какая разница, от болезни умер пациент или от вскрытия. А ты избежишь очередного выстрела в чужую голову. Пусть у тебя такая грязнущая работа, что с этим поделаешь, но каждый раз, когда ты стреляешь в чей-то лоб, делаешь дырку в своей душе.

“Страшный грех — убивать. Это оставляет огромные дыры в душе, их не залатать ничем”.