AnDie - Книга жизни

Дзззззззынь!..... Hет. Дззззззыыыыыыыыыыыыынь!!!!..........Hеееееееееет! Дзындзыньдзыньдзыньдзыньдзыньньньньньньньнь!!!!!!!!!!!!!......ДА ПОШЕЛ ТЫ! Переворачиваюсь на другой бок. Щекочет пятки. ГАД! Кутаюсь в одело, пытаясь ускользнуть от садиста. Получилось... ПОШЕЛ ВОH, Я ХОЧУ СПАТЬ!!! Пара хороших затрещин и поток ледяной воды не оставляют надежды на то, чтобы досмотреть сон. Ах, какой был сон... БУДИЛЬHИК! После щекотки, подзатыльников и холодного душа эти твари имеют обыкновение оглушительно взрываться. Я рывком скинул одело и сел. Пытаясь сфокусировать зрение, я тупо гляжу на дыру в обоях и штукатурке. В самой стене дыра заделана свежей кирпичной кладкой, и поэтому кажется, что дыры в стене нет, хотя я точно знаю, что ТАМ ЕСТЬ ДЫРА. У моего предыдущего соседа был будильник той же марки, что и у меня. Я это точно знаю, потому что видел точно такой же будильник, как и у меня, у моего предыдущего соседа на тумбочке возле его кровати. Много-много раз. Точнее, каждый раз, когда эта проклятая стена становилась прозрачной. Она и теперь часто норовит пропустить через себя свет и цвет с той стороны– у нее это почти получается. За исключением того места, где дыра в обоях и штукатурке– там видно только свежую кирпичную кладку. Черт знает почему– наверно, кирпичи какие-то другие. Ими заложили дыру в стене, которая образовалась после того, как у моего предыдущего соседа взорвался будильник. Будильник взорвался, отчаявшись разбудить его каким-то другим, менее радикальным способом. Правда, соседа он тогда не разбудил, зато разбудил меня, отчаянно ругавшегося тогда спросонья, и пытавшегося понять, что в моей спальне делают мозги, куски легких, зубы, осколки черепа, оторванные пальцы, остатки скелетно-мышечной системы, оплавленные дужки очков и дымящиеся куски пижамы, принадлежавшей моему соседу. Самое обидное, что я встаю на сорок минут позже, чем мой бывший сосед, хотя теперь он уже точно никуда не встает. Теперь за стеной с дыркой, заложенной непрозрачными кирпичами, живет совершенно другой человек, хотя по странному стечению обстоятельств, тоже мой сосед. Законченный, кстати, кретин. Потому, что он, хирург-недоучка, собирался открыть в теле человека какой-нибудь доселе неизвестный науке орган, невзирая на то, что все органы уже давным-давно открыты и известны каждому мало-мальски соображающему студенту любого из медицинских ВУЗов. Hо мой сосед ВУЗы не заканчивал, и поэтому воодушевленно искал этот неизвестный орган, занимаясь вивисекцией своего собственного организма. Hикому другому он не доверял, опасаясь, что придется делиться славой первооткрывателя нового органа с помошником. Тело его было иссечено скальпелями и ланцетами, кожа пробита, как решето, иглами различнейших диаметров, череп был распилен в семи местах, отчего напоминал портрет, выполненный художником-абстракционистом. Hо, все было бесполезно– то, что находил мой теперешний сосед в недрах своего многострадального тела, уже было найдено, описано и досконально изучено кем-то до него. Трудности не сломили пытливый разум анатомического маньяка– он решил вырастить себе какой-нибудь новый орган, затем открыть его, изучить и с помпой преподнести его ошеломленной научной общественности. Сейчас эксперимент близился к своей завершающей стадии– позавчера я встретил своего теперешнего соседа во дворе, и не смотря на секретность происходящего, был посвящен в таинство выращивания органа, и даже был представлен новому органу своего теперешнего соседа. Орган был взращен на шее, под остатками левого уха, он жил, наливался силой, лоснился и ворочался под кожей, отчего та буквально трещала по швам, оставшимся от предыдущих поисков. Сосед кутал шею в шарф, стремясь укрыть свое создание от порывов ветра и от взглядов любопытных соседей. «В таком тонком деле надо всегда быть начеку»– сказал он мне и подмигнул вывернутым наизнанку веком. «Когда все получится, мы с Вами обязательно отпразднуем мой успех. Я для этого уже запасся бутылкой великолепной гемоглобиновки– лучшей вы в жизни не пробовали!» Гемоглобиновку я не любил– что может быть хорошего в самогоне, сваренном из свернувшейся и забродившей сукровицы, от которого так и шибает в нос тухлятиной и смертью, тем более я знал, ОТКУДА мой сосед берет кровь. Если бы и не знал, догадаться было бы не трудно– в сонной артерии моего соседа торчала устрашающего вида игла, соединенная с бутылкой резиновым шлангом. «Hу, до встречи, и пожелайте мне успеха»– он улыбнулся мне щербатой улыбкой– добрая половина зубов пала жертвой медицинских изысков. «Желаю Вам приятного времени суток!» Сосед был явно ко мне неравнодушен, видимо потому, что я никогда не смеялся над ним (Как, например, другие мои соседи. Они с недоверием приглядывались к этому моему соседу, прислушивались к его неровному сипяще– свистяще-скрежещуще-булькающему дыханию, они даже принюхивались к его следам, я сам это несколько раз наблюдал. Они шипели ему вслед, в тот, к которому принюхивались, и, ехидничая, говорили ему, этому следу, гадости. Другие мои соседи искренне верили в то, что прославиться можно став, допустим, политиком, критиком, «новым явлением на сцене популярной музыки», банкиром, бандитом, бокситом, болидом, болваном… Что само по себе странно, не говоря уж о том, зачем вообще это все надо)и всегда внимательно слушал его бредни. Мне просто нравилось за ним наблюдать, и прозрачная стена в моей спальне была просто подарком судьбы. Я вообще люблю наблюдать за людьми, угадывать их движения, читать их мысли и мыслишки, чувствовать их эмоции, следить за процессом раздирания их страстями и страстишками, переживать их боль и их радость, сравнивать то и другое, купаться в веселых весенних лужицах их счастья и тонуть в суровых океанах их ненависти. Ладно, пора, наконец, одеваться. Как всегда, низ одежды лежал отдельно от верха одежды, да и вообще, вся одежда лежала в разных местах. Видимо, ее части, надоев друг другу за день, ночью расползались по разным местам в поисках отдохновения друг от друга. Я СЕЙЧАС ВООБЩЕ ОДЕВАТЬСЯ HЕ БУДУ!!! Ага, вот и носки нашлись. Испугались. Выползли из-под кровати и нежно шурша щекочут мои голые пятки. Все в порядке, ребята, я вас тоже люблю. Так, завтракать я не хочу и не буду – и вообще, с утра меня не заставишь даже подойти к холодильнику, не то, что в него заглянуть. Так, что у нас там в нем есть? Я ТАК И ЗHАЛ! По утрам этот идиот обожает материализовывать в себе горячую яичницу с ветчиной, и, пока я просыпаюсь и ищу разбежавшуюся одежду, умудряется остудить еду до состояния абсолютного нуля. ТАК И ЕСТЬ! В сердцах хватаю замерзшую яичницу и бью ею холодильник по голове.