Журнал «Если» - «Если», 2012 № 05

Для художника, который обожал привлекать к себе внимание и эпатировать публику, открыто заявляя: «Главное — пусть о Дали говорят. На худой конец, пусть говорят хорошо», — идеально подходил тот вид искусства, который обещал стать самым массовым. И в 1929 году Сальвадор Дали вместе с режиссером Луисом Бунюэлем создал 16-минутный немой фильм под названием «Андалузский пес» (фр. «Un chien andalou»), который киноведы позже записали в классику жанра.

Эта сюрреалистическая кинокартина остается одним из самых популярных фильмов «авангарда». Она до сих пор пугает и завораживает зрителя мастерски созданным видеорядом. «Андалузский пес» — «экранизация» сновидений Дали и Бунюэля, так что киноповествование подчиняется логике сновидения, стало быть, отсутствию всякой логики. Как рассказывал Бунюэль в своих воспоминаниях: «В фильме нет ничего, что бы символизировало что-то. Единственным методом исследования символов, возможно, является психоанализ». Кроме того, Бунюэль также раскрыл и секрет написания этого сценария: они с Дали изначально установили строгий запрет на какие бы то ни было образы или идеи, которые могли объясняться с точки зрения здравой логики и рациональной трактовки.

Кинолента начинается с титра «II etait une fois» («Давным-давно»). Мужчина, которого играет сам режиссер, затачивает бритву, затем выходит на балкон, чтобы посмотреть на луну, В кадре зритель наблюдает диск луны и сразу за ней — крупный план девушки и руку мужчины с бритвой. Мужчина подносит бритву к глазу девушки, и зрителю снова показывают диск луны, который разрезает тонкое облако.

Бунюэль как-то поделился историей происхождения этих кадров: «Приглашенный в Фигерас к Дали и погостив у него несколько дней, я рассказал ему, что недавно мне снилось вытянутое облако, перерезающее луну, и лезвие бритвы, вскрывающее глаз». Однако Жорж Батай, французский писатель и философ, придерживался иной версии: «Бунюэль сам поведал мне, что этот эпизод придумал Дали [3] Сценарист и исполнитель роли священника. (Прим. авт.) , которому образ был подсказан подлинным видением узкого и длинного облака, прорезающего лунный диск». Как бы там ни было, но на данный момент кинематограф имеет один из самых жутких кадров, который мог присниться только в кошмарном сне.

Сразу за этим действом следуют титр «Восемь лет спустя» и набор ярких сцен и образов: ладонь, из которой вылезают муравьи, оторванная кисть, мужчина тащит два рояля с трупами ослов и живыми священниками, и так далее, и тому подобное.

Поддержанный режиссером живописец и в кинематографе воплотил свой творческий метод: «Сюрреализм — не партия, не ярлык, а единственное в своем роде состояние духа, не скованное ни лозунгами, ни моралью. Сюрреализм — полная свобода человеческого существа и его право грезить. — И добавил: — Я не сюрреалист, я — сюрреализм».

На премьере фильма карманы Луиса Бунюэля были заполнены камнями на тот случай, если публика не поймет произведение соавторов, но опасения оказались напрасны. А Симона Марейль, исполнившая главную роль, приобрела известность и снялась еще в шести картинах, но с наступлением Второй мировой ее карьера закончилась. После войны она вернулась в Периге и через несколько лет покончила с собой — подожгла себя на городской площади. По трагическому совпадению, ее партнер по «Андалузскому псу» Пьер Батчефф тоже покончил с собой.

В 1960 году Луис Бунюэль добавил саундтрек — два танго и музыку Вагнера (эту же музыку играл граммофон на показах картины).

Практически сразу за «Андалузским псом», в 1930 году, вышел второй фильм Бунюэля и Дали, который стилистически продолжил «Пса». В «Золотом веке» («L'age d'or») художник снова выступил в роли сценариста, совместно с Бунюэлем и маркизом де Садом. Эта лента, помимо всего прочего, является одним из первых звуковых французских фильмов.

Нельзя сказать, что фабула в картине отсутствует: появляются и осевой сюжет, и определенная идея. Несмотря на то что фильм переведен на русский язык (и переведен качественно), при просмотре порой возникает ощущение, что кто-то перепутал текст. Алогичность ставит зрителя в смысловой тупик. Сюрреализм — это фантастика без правил, фантастика вне науки. Игра без заданных условий и каких-либо законов.

Первые минуты предлагают зрителю нечто вроде документального фильма о природе скорпионов. За этим следует титр «Через несколько часов». В каком-то забытом Богом месте живут бродяги. Они узнают, что в их ареал обитания собираются вторгнуться майорканцы. Тогда главарь бродяг решает, что надо дать бой, но столкновения не происходит, потому что по пути бродяги умирают от слабости. На берегу моря собираются майорканцы, они основывают новый город — Имперский Рим. За кадром раздается женский крик. Толпа оборачивается: мужчина грязно (причем как в переносном, так и в буквальном смысле действие происходит в грязи) домогается девушки. Люди вмешиваются, хватают мужчину и уводят его. Тем временем оставшиеся на берегу закладывают камень «в знак основания столицы Имперского Рима».

Дальше зрителя снова возвращают к схваченному мужчине, которого ведут по улице, Затем действие переносится в роскошное имение маркизы де Икс, где следует череда разрозненных, но изобразительно впечатляющих эпизодов: корова, спящая на кровати; проезжающая по главному залу тележка; пожар, случившийся во время приема, — но на все это никто не обращает ровно никакого внимания.

Последняя часть фильма — парафраз произведения маркиза де Сада «120 дней Содома». Из замка выходят четыре епископа, их изуверства закончены, но следом из дверей появляется еще одна окровавленная жертва. Ее заботливо заводят в замок, закрывается дверь. Раздается крик. Публике показывают крест, на котором развешено что-то наподобие волос. Конец фильма.

В конце 1930-х годов состоялся премьерный показ «Золотого века», однако на нем присутствовали две группировки, «Антиеврейская лига» и «Патриотическая лига», разгромившие кинотеатр. В результате полиция была вынуждена его закрыть, консервативная пресса назвала фильм «порнографическим», французская газета «Le Figaro» заявила, что кинокартина — «упражнение в большевизме». В декабре «Золотой век» был запрещен к прокату и только в 1979 году показан снова.

В начале войны Дали с женой Галой уехали в США, где и жили с 1940 по 1948 год. Американский период художника ознаменован большим количеством эксцентричных выходок, богемных вечеринок и творческих знакомств, некоторые из которых переросли в совместные проекты. В 1945 году на экраны вышел фильм Альфреда Хичкока «Завороженный». Декорации для сцены сновидения рисовал сам Дали, но из коммерческих соображений продюсер Дэвид Селзник был вынужден сильно урезать этот эпизод.