Журнал «Если» - «Если», 2012 № 05

— У себя в кабинете, — сказал господин Симубак. — Там очень высоко, вот туман до меня и не добрался. Из-за него я, кстати, и не решился идти на обед.

— О, прости! — спохватилась жена. — Ты голоден! Пойдем.

Супруги прошли в столовую. Господин Симубак сел за фиолетовый стол, взял фиолетовую ложку, зачерпнул фиолетового черепахового супа… поморщился и спросил:

— А где свежая газета?

— Пришла, — ответила жена. — Но читать ее невозможно. Она…

— Да-да, я понимаю, — кивнул господин Симубак. — А… дети как?

В ответ жена лишь развела руками.

Господин Симубак с трудом заставил себя съесть фиолетовый суп, затем, брезгливо скривившись, выпил рюмочку фиолетового шипучего с перцем и удалился к себе в кабинет, попросив не беспокоить его ни под каким предлогом, так как он очень устал и хочет немедля лечь спать. Жена понимающе кивнула и быстро-быстро заморгала…

Закрывшись в кабинете, господин Симубак лег на фиолетовый диван, закрыл глаза и попытался заснуть, но не смог. Он просто лежал с закрытыми глазами. Дети несколько раз подходили к двери, но жена каждый раз уводила их прочь, говоря:

— Тише! Тише! Ваш папа заболел, ему нужен покой!

А ведь господину Симубаку и действительно было очень плохо! Там, на вершине башни, он даже не мог себе представить, какое страшное несчастье обрушилось на его родной город. Зато теперь он совершенно четко понимал, что десять, двадцать, страшно сказать, даже сто двадцать обычных дождей не смогут смыть всю эту чернильную тьму! Она пропитала не только людей, но и вещи! Так как же теперь жить? Какой кошмар! Вне себя от волнения господин Симубак подошел к секретеру, достал из тайничка графин шипучего — и это вино тоже, увы, не убереглось, а приобрело противный фиолетовый оттенок, — налил себе один фужер, второй, затем, извините, третий и четвертый… после чего с трудом добрался до дивана, упал и тотчас же заснул. Без всяких сновидений.

Наутро супруга насилу его добудилась. Часы показывали восемь с четвертью, дети были уже в школе. Господин Симубак наскоро позавтракал, глянул в окно… Небо было чистое, без единого облачка, но он тем не менее взял зонтик, раскрыл его еще в передней и поспешил на службу.

Мальчишки уже поджидали его. Правда, на этот раз они не дразнились, а просто бежали следом. Прохожие при виде господина Симубака останавливались, возницы придерживали лошадей, барышни таинственно перешептывались… Но суперинтендант старался не обращать ни на кого внимания.

Пройдя мимо застывшего швейцара, господин Симубак поднялся в кабинет, схватил под мышку отчет акцизной комиссии, спустился на второй этаж, вошел в приемную… и замер. В приемной было непривычно многолюдно. Здесь толпились чиновники из соседних ведомств, какие-то просители с бумагами и — так по крайней мере показалось суперинтенданту — просто любопытные. Все они, затаив дыхание, смотрели на вошедшего. Фиолетовые лица собравшихся не выражали ничего, вот разве что глаза у всех как-то странно поблескивали. Господин Симубак побледнел, откашлялся, перехватил папку с отчетом из одной руки в другую и посмотрел на секретаря. Секретарь встал, манерно поклонился и жестом указал на дверь.

Господин Симубак вошел. Посреди огромного фиолетового кабинета за массивным фиолетовым столом сидел господин городской голова. Фиоле…

— Гм! — громко сказал городской голова, строгим взглядом окинул вошедшего, пожевал толстыми фиолетовыми губами и добавил: — Отчет!

Господин Симубак подал папку. Господин городской голова указал ему на одно из фиолетовых кресел для посетителей, и суперинтендант осторожно присел на самый краешек. Городской голова долго и очень внимательно просматривал отчет (который, как и его хозяин, тоже ничуть не пострадал от вчерашнего дождя), время от времени бросал на суперинтенданта настороженный взгляд и снова углублялся в работу. Шло время; господину Симубаку становилось все более не по себе, ибо когда городской голова поднимал голову, то строгая поперечная морщинка стремительной молнией пересекала его высокий фиолетовый лоб, а это ясно говорило о том, что…

— Прекрасно! — наконец сказал городской голова. — Благодарю вас. Ступайте.

Господин Симубак поспешно встал, шагнул к двери.

— Э! — вдруг воскликнул городской голова. — Погодите!

Суперинтендант замер, словно громом пораженный. Но городской голова уже вскочил, испуганно замахал руками и сказал:

— Нет, что вы! Что вы! Вы свободны!

Господин Симубак поспешно вышел, проследовал через замершую при его появлении приемную, поднялся в кабинет…

И тут же вслед за ним вошел курьер, молча положил на стол стопку фиолетовой бумаги, поставил пузырек белых чернил и удалился. А через полчаса прибыл и новый отчет, написанный по новым правилам — белым по фиолетовому. Господин Симубак мрачно поморщился, фыркнул… и все же приступил к работе.

Работал он усердно, даже очень, и поэтому, когда он наконец отложил бумаги, на улице было уже темно, горели фонари. Господин Симубак облегченно вздохнул, снял нарукавники, взял зонтик и отправился домой. Идя по улице, господин Симубак старательно обходил фонари, однако его все равно вскоре заметили. Поэтому домой он явился в сопровождении целой толпы любопытных. Едва переступив порог, господин Симубак потребовал плотно зашторить все окна и тотчас же прошел в столовую. Фиолетовый суп уже не вызвал у него такого сильного раздражения, как вчера. Зато говор толпы под окном да настороженные взгляды перепуганных домашних… Но господин Симубак старался не обращать на это внимания: он торопливо поужинал и удалился в кабинет.

Когда ближе к полуночи жена постучалась к нему, господин Симубак не ответил, притворившись, что спит. На самом же деле он с ногами сидел на диване, листал альбом со своими детскими дагерротипами и тщетно пытался хоть что-нибудь в них рассмотреть. Во втором часу ночи он так и уснул, не раздевшись.

Наутро был завтрак, затем путь на службу. Люди толпились вдоль тротуаров, экипажи уступали господину Симубаку дорогу, матери поднимали детей на руки, и те, глядя на ссутулившегося суперинтенданта, весело гугукали.

Зато на службе все было в полном порядке. Приходили курьеры, приносили отчеты. Господин Симубак старался пуще прежнего, и через неделю он был даже отмечен в приказе. Правда, больше его к господину городскому голове не приглашали; вся связь с суперинтендантом отныне велась исключительно через курьеров. Любопытных на улицах стало меньше. Домашние тоже привыкли. Правда, однажды младший сын за ужином расплакался и признался, что в школе его дразнят «белым». Услышав такое, господин Симубак пришел в неописуемый гнев и порывался наутро же идти к директору, но жена вдруг сказала: