Журнал «Если» - «Если», 2012 № 05

— Мне ничего не известно об этом мире, потому что мне никогда не разрешалось узнать о нем! Меня всю жизнь держали как птицу в клетке, но я больше не хочу! Я личность, а не кукла и не сказочная фея!

Жак счистил еду с одежды и печально взглянул на девочку.

— Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, — тихо и твердо произнесла Флёр, но Жак встал. — Будь я на твоем месте, я бы тебя отпустила! — прокричала она. — Но я не могу быть тобой!

Той же ночью Флёр взяла свою самую большую иголку (на самом деле нормального размера), вдернула в нее белую шелковую нитку прямо с катушки и подготовила ножницы. Она подтащила свои орудия труда к краю стола, где синее тряпичное небо свободно висело, чуть покачиваясь в воздухе на расстоянии добрых пяти сантиметров от края. Несколько раз девочка пыталась подцепить ткань иглой, и наконец ей удалось подтянуть ее поближе. Она протащила нить один раз сквозь синюю материю, потом обвязала ниткой себя, словно ремнями безопасности, и крупными стежками прошила юбки насквозь. Крепко прижав к себе катушку обеими руками, Флёр прочла «Отче наш» и прыгнула вниз.

Она пролетела высоту своего роста, а потом нитка на катушке натянулась, маленькая авантюристка стала медленно вытягивать нить, словно скользящий по паутине паук, и с облегчением вздохнула, только когда встала обеими ногами на грязный деревянный пол.

Форточка окна была специально переделана для Флёр; Жак переставил ее, чтобы ей было удобнее; около дверей не было ступенек, но у девочки имелся другой план. Опасный, возможно, безумный, однако она напоминала себе, что мир полон опасностей, и для нее больше, чем для других, но она собиралась в нем жить. Когда в окна стал пробиваться утренний свет, Флёр легла и заглянула под кухонную дверь. Белоснежка спала на коврике у двери. Как можно тише Флёр скинула туфли и проползла под дверью. Пасть кошки была открыта, и там желтели страшные клыки, которые выглядели длиннее, чем ладошки Флёр.

Девочка на цыпочках подобралась к зверю. Бесшумно и бережно она обвила кошку ниткой. Огромный, чуть подрагивающий пушистый хвост вдруг замер. Теперь сердце Флёр подпрыгнуло чуть ли не под самый подбородок. Ей непременно надо подобраться к брюху, иначе ее план провалится. Очень осторожно она подошла поближе к ужасной зловонной пасти и пробурчала, постаравшись говорить возможно низким голосом: «Хорошая киса, красивая киса». Она почесала пушистую впадинку за кошачьим ухом и провела рукой ниже, под подбородок. С мурлыканьем, заставляющим дрожать кости, Белоснежка перевернулась на спину, и Флёр поспешила привести свою идею в исполнение…

Через мгновение раздалось шарканье ботинок Жака на верхнем этаже, и кошка тут же проснулась и вскочила. Однако в тот день, вместо того чтобы поспешить навстречу хозяину, она удивленно мяукнула и потрясла головой, потом хвостом. Затем встряхнулась, как мокрая собака, но Флёр продолжала цепко висеть на ней, и когда Жак открыл кухонную дверь, Белоснежка медленно направилась к выходу.

— Что не так, Белоснежка, моя маленькая принцесса? — спросил Жак, и кошка издала жалобный звук. Жак открыл наружную дверь («Да-да, дверь на свободу!») и стоял в ожидании: — Сегодня тебе не надо почесать пузико?

Кошка тряхнула сначала одной, потом другой задней лапой и присела так низко, что Флёр чуть не ударилась головой об пол. Девочка освободила одну руку и нежно погладила мягкий мех на животе зверя, выдыхая слова успокоения и ободрения. Белоснежка на мгновение замерла, потом заурчала и мягко пошла мимо озадаченного игрушечника через порог на улицу. Как Одиссей из мифа, о котором читал ей Жак, Флёр ускользнула под самым носом великана. Дверь закрылась.

Глядя на свежую, яркую траву, проплывающую внизу, девочка уже почувствовала себя свободной, но понимала, что опасность все еще рядом. Внезапно чудовищный транспорт остановился, животное уселось на задние лапы, чтобы обследовать себя. Большие зеленые глаза уставились на Флёр, висящую в нитяных сетях, и ворчание смолкло. Усы встопорщились, зрачки расширились. Флёр вырвалась из своей паутины и побежала.

Она бросилась на улицу босиком по асфальту, призывая на помощь, наполовину испуганная, наполовину восхищенная. Кошка все еще могла поймать ее, Жалле сумел бы снова захватить ее и держать в тайне… Но ее план сработал! Она вышла в настоящий большой мир!

По другой стороне улицы шел человек, и Флёр закричала:

— Помогите! На помощь, месье!

Казалось, человек ее не слышал. Чуть дальше по улице она увидела открытую дверь и женщину, одетую в фиолетовое, которая как раз выходила на улицу.

— Конечно, святой отец, я непременно починю это задолго до службы, — говорила она, в то время как Флёр бежала к ней, преследуемая кошкой.

Флёр подпрыгнула, уцепилась за ткань, перекинутую через ее руку (как оказалось, порванную сутану), и вскарабкалась по ней вверх. Женщина вскрикнула. Наверху девочка остановилась перевести дух. Священник перекрестился, а мадам Телле, сообразительная и понятливая, подхватила зонтик и махнула им в сторону Белоснежки:

— Уйди, нечестивое животное!

Священник наклонился и произнес:

— Что же это тут такое?

Флёр выпрямилась:

— Месье кюре, меня зовут Флёр Перро, и я кукольная модистка. Очень рада с вами познакомиться.

Жак не обращал внимания на уличные волнения: он готовил маленькую булочку бриош и игрушечную чашечку кофе, когда вдруг в заднюю дверь ворвались священник и мадам Телле, сопровождаемые толпой разгневанных зевак.

— Что вы делаете? — воскликнул Жак, но потом разглядел необычное украшение на широкополой шляпе мадам Телле. — Флёр!.. — и лишился дара речи.

— Месье Жалле, — с нажимом произнесла мадам Телле, угрожающе поднимая зонтик. — Эта девочка рассказала мне, что ее держали здесь против воли! Что вы можете сказать в свое оправдание?

Жак ничего не ответил, только его загрубевшие пальцы мастера с силой сжали сдобную булочку. Сборище горожан переводило взгляды с него на Флёр и тихонько зарокотало.

— Он стал несколько эксцентричным после войны, — заметил какой-то человек.

— Это похищение, разве нет? Это незаконно, — проворчала старуха.

Крупный мужчина, каменщик, выступил вперед:

— Пойдем-ка выйдем, Жалле, не будем здесь шуметь.

Жак стал пятиться назад, но тут с головы мадам Телле раздался тонкий, ясно слышный голосок Флёр:

— Постойте! Месье Жалле держал меня взаперти, это правда, но я не думаю, что у него были дурные намерения.

Дружное возмущение стало ей ответом. Флёр взглянула на съежившегося игрушечника и позвала:

— Жак, покажи им.

Жак покачал головой, но Флёр настаивала:

— Им надо увидеть, чтобы понять.