Чарлз Стросс - Акселерандо

Манфред лучший представитель своей профессии, которая заключается в выдвижении эксцентричных, но осуществимых идей и предоставлении их людям, которые наживают на них состояния. Он делает это бесплатно, безвозмездно. В порядке компенсации он получает самый настоящий иммунитет к тирании наличных денег. В конце концов, деньги — признак бедности, а Манфреду никогда ни за что не приходится платить.

Однако тут есть и свои недостатки. Распространитель проноидальных мемов должен быть беспрестанно ожигаем шоком будущего — ему необходимо ежедневно усваивать более мегабайта текстовой информации и несколько гигабайт видеопотоков только для того, чтобы оставаться в курсе всего. Налоговое управление непрерывно следит за ним, предполагая, что такой образ жизни невозможен без рэкета. А кроме того, кое-что не купишь ни за какие деньги: например, уважение родителей. Манфред не общался с ними уже три года; отец считает его попрошайкой-хиппи, а мать все ещё не простила, что он не закончил курс эмуляции Гарварда, рассчитанный на слушателей с низким доходом. (Они так и не вырвались из скучной буржуазной системы ценностей двадцатого века, что карьеру детей обеспечивает колледж.) Его невеста, а иногда и доминирующий партнёр Памела более полугода назад бросила его по не вполне понятным ему причинам. (По иронии судьбы она — охотница за головами, работает на налоговое управление США и летает по всему свету за общественный счёт, чтобы убеждать предпринимателей, чья деятельность стала международной, добросовестно платить налоги Министерству финансов.) В довершение всего этого Союз южных баптистов заклеймил его на всех своих вебсайтах как любимчика Сатаны. Что закоренелый атеист Манфред, не верящий в Сатану, мог бы счесть забавным — если бы не мертвые котята, которых кто-то стал регулярно присылать ему по почте.

Манфред заходит в снятый для него гостиничный номер, распаковывает Иинеко, меняет аккумуляторы, ставит извлеченные на зарядку, запирает бóльшую часть своих личных ключей в сейфе. Затем он направляется прямиком на вечеринку, которая уже началась в «Де Вилдемане»; ему предстоит двадцатиминутная прогулка, и единственная подлинная опасность — угодить под трамвай, незаметно подкравшийся из-за перекрывающей почти весь обзор виртуальной карты.

Пока он идёт, очки информируют его о новостях. Впервые за всю историю в Европе достигнуто мирное политическое единство; ввиду таких беспрецедентных обстоятельств тема дебатов отныне — согласование должной кривизны изгиба бананов. На Ближнем Востоке, ну, в общем, как всегда плохо, но Манфреду нет дела до войны с фундаментализмом. В Сан-Диего исследователи занимаются загрузкой данных из омаров в киберпространство, начиная с окологлоточных ганглиев, нейрон за нейроном. Толпа сжигает генно-модифицированное какао в Белизе и книги в Грузии. НАСА все ещё не может водворить человека на Луне. В России состоялись очередные выборы, коммунисты закрепили своё большинство в Думе; тем временем по Китаю ходят лихорадочные слухи о неизбежной реставрации, втором пришествии Мао, который спасет их от последствий бедствия в Трех Ущельях. Деловые новости: американское Министерство юстиции — ирония судьбы — грубо попирает права «детей Билла». Насильственно разделенные подразделения Microsoft автоматизировали свою официальную деятельность и начали порождать многочисленные филиалы, выводят их на IPO и меняя их названия в причудливой пародии на обмен плазмид у бактерий, с такой скоростью, что к тому времени, как возникают налоговые претензии, их объект уже не существует, хотя всё те же сотрудники работают на прежних местах в тех же самых поделенных на кубиклы залах в Мумбаи.

Добро пожаловать в двадцать первый век.

Непрестанное мельтешение телесных оболочек на вечеринке, к которой присоединяется Манфред, служит странным аттрактором для некоторых американских беженцев, заполонивших за последнее десятилетие европейские города — не иждивенцев-растафари, но кристально честных политических диссидентов, махинаторов и жертв доведенного до предела аутсорсинга. Здесь одно из тех мест, где образуются самые невероятные взаимосвязи и пересекаются линии, между которыми в будущем возникнут новые короткие замыкания, как в уличным кафе Швейцарии, где до Второй мировой собирались русские эмигранты. Сейчас нечто подобное происходит в глубине «Де Вилдемана», трёхсотлетнего «коричневого кафе» со списком блюд в меню, достигающим шестнадцати страниц, и деревянными стенами в пятнах цвета несвежего пива. Воздух пропитан густым запахом табака, пивных дрожжей и мелатониновым духом: половина здешних доходяг пытается справиться с тяжёлым похмельем, а другая половина полощут друг другу мозги, стремясь достичь того же состояния.

— Приятель, ты видел? Он похож на демократа! — восклицает ничем не примечательный прилипала, попирающий локтями барную стойку. Манфред пристраивается на соседний с ним табурет и ловит взгляд бармена.

— Кружку белого берлинского, пожалуйста, — говорит он.

— Ты такое пьешь? — спрашивает прилипала, защитно обхватывая рукой свою кока-колу. — Приятель, зря! Там же полно спирта!

Манфред зубасто усмехается ему.

— Ну, тебе-то лучше продолжить потреблять дрожжи: в этом дерьме куча прекурсоров для нейромедиаторов, фенилаланин и глютамат.

— Ну, я думал, что пиво, которое ты заказал...

Манфред уже отвлекся, положив руку на гладкую латунную трубу, которая выдаёт наиболее популярные файлы из хранилища данных в заведении; какой-то хитрец пристроил на ней контактного жучка, и виртуальные визитки всех пользователей сети, побывавших в баре за последние три часа, доступны для изучения. Воздух пронизан сверхширокополосной болтовней, как по WiMAX, так и через Bluetooth, и Манфред наспех сканирует длиннющий список кэшированных ключей в поисках вполне определенного имени.

— Ваш напиток. — Бармен протягивает невероятного вида кружку, полную синей жидкости с горкой тающей пены и соломкой для фелчинга, торчащей под безумным углом. Манфред берёт кружку и направляется в глубину заведения, где, на уровне чуть выше, поднявшись на несколько ступенек, оказывается возле стола, за которым некий парень с промасленными дредами беседует с другим, в парижском костюме. Прилипала у стойки, заметивший его первым, всё это время таращит на него глаза и едва не проливает свою кока-колу, внезапно рванув к двери.

«Вот чёрт, — думает Манфред, — лучше было купить ещё серверных ресурсов». Он умеет распознавать признаки: сейчас внимание к нему в сети резко рванёт вверх, ему предстоит испытать слэшдот-эффект. Он машет сидящим за столом:

— Занято?