Чарлз Стросс - Акселерандо

Эти омары — не элегантные, решительно превосходящие человека разумные существа из мифологии пресингулярности; они весьма недалекий коллектив, толпа ракообразных. До их развоплощения, прежде чем их нейрон за нейроном загрузили, ввели в киберпространство, они заглатывали еду целиком и переваривали её в закованном в хитин брюшке. Довольно паршивая подготовка к контакту с миром, полным ошеломленных «шоком будущего» говорящих антропоидов, с миром, где на вас постоянно нападают самосовершенствующиеся модули распространения спама, просачивающиеся через ваш брандмауэр, чтобы поднять снежную бурю мультяшек про кошачью еду, где главную роль играют различные заманчиво съедобные мелкие животные. Это сбивало бы с толку даже кошек, для которых реклама предназначена, что уж говорить про панцирных, не вполне понимающих, как вообще возможна сухая земная поверхность. (Хотя концепция консервного ножа интуитивно понятна загруженному сознанию Panulirus .)

— Вы можете помочь нам? — спрашивают омары.

— Дайте подумать, — говорит Манфред. Он закрывает диалоговое окно, снова открывает глаза и качает головой. Ему хотелось бы когда-нибудь тоже стать омаром, который плавает в киберпространстве, помахивая клешнями, хотя уточнение, что загруженная индвидуальность родом из криптозоя, приводит в некоторое замешательство: живое ископаемое из глубин времён, из той поры, когда материя была безжизненной, а пространство неструктурированным. Надо помочь им, понимает Манфред, Золотое правило требует этого, а как игрок в агалмической, не знающей понятия дефицита экономике, он процветает или терпит неудачи в соответствии с Золотым правилом.

Но что он может сделать?

* * *

Позднее утро.

Лежа на скамейке, глазея на мосты, Манфред составляет заявки на регистрацию нескольких новых патентов, пишет в дневник напыщенную заметку, смягчает разборки среди постоянно тусующейся на его публичном сайте толпы. Фрагменты его веблога расходятся подписчикам по закрытому списку — людям, предприятиям, сообществам и ботам, которые в настоящий момент у него в фаворе. Он скользит на лодке по изумительным каналам, затем позволяет GPS-проводнику вернуть его обратно к кварталу красных фонарей. Здесь есть магазин, тянущий на десятку по шкале вкуса Памелы, и он надеется, что его не сочтут слишком самонадеянным, если он купит ей подарок. (Купит за реальные деньги! — не то чтобы у него сейчас были проблемы с деньгами, просто он использует их очень редко...)

Но так уж получается, что развиртуализация избавляет его от трат наличных; оказывается довольно его рукопожатия в знак принятия благодарности за экспертное заключение в некой свободно высказанной речи по поводу одного судебного процесса, касающегося порнографии, годы назад и на другом континенте. Поэтому он уходит с аккуратной упаковкой, которую можно почти законно ввезти в Массачусетс, во всяком случае если с честным лицом утверждать, что это — кокетливое нижнее белье для двоюродной бабушки. Пока он идёт, возвращается бумеранг его полуденных патентных заявок; две из них приняты, и он сразу же передаёт права на них Фонду свободно используемой инфраструктуры. Ещё две идеи спасены от риска монополизации, обрели свободу расточительно метать икру в море мемов.

По пути назад к гостинице он проходит мимо «Де Вилдемана» и решает заглянуть. Какофония радиочастотного шума, исходящего от стойки, оглушает. Манфред заказывает дымчатый доппельбок и прикасается к медной трубе, чтобы считать след виртуальной визитки. За столиком в глубине заведения...

Он почти в трансе подходит и садится напротив Памелы. Она полностью очистила лицо от косметики и переоделась в скрывающую тело одежду; брюки армейского покроя, рубашка с высоким воротником, простейшая прическа. Западный аналог паранджи, полная десексуализация. Она замечает свёрток.

— Манни?

— Откуда ты знала, что я здесь? — Её стакан наполовину пуст.

— Следила за твоим веблогом. Я — самый ярый фэн твоего дневника. Это мне? Не следовало так тратиться! — Её глаза вспыхивают внутренним светом, пересчитывая его рейтинг пригодности к воспроизводству в соответствии с некой тайной методикой fin de siècle . Хотя, возможно, она просто рада видеть его.

— Да, тебе. — Он пододвигает к ней свёрток. — Знаю, что делать этого не следовало, но ты слишком сильно действуешь на меня. Можно один вопрос, Пам?

— Я... — Она быстро оглядывается. — Сейчас можно. Я не при исполнении, и жучков на мне, насколько я знаю, нет. Хотя эти бейджи... Ходят слухи, что и выключенные они... понимаешь? Продолжают записывать даже когда ты думаешь, что они не пишут. Просто на всякий случай.

— Не знал, — говорит он, откладывая эту информацию в закуток памяти, на будущее. — Для контроля лояльности?

— Всего лишь слухи. Так что за вопрос?

— Я... — Теперь его очередь запнуться. — Я все ещё тебе интересен?

Мгновение она кажется пораженной, затем хихикает.

— Манни, ты — самый восхитительный кретин из всех, кого я встречала! Ровно в тот момент, когда я решила, что полностью убедилась в твоём безумии, ты самым фантастическим образом показываешь, что с твоей головой всё в порядке. — Она протягивает руку и обхватывает его запястье, удивляя и потрясая прикосновением кожи к коже. — Конечно ты все ещё мне интересен. Ты самый гадкий и самый сладкий самец-гик, которого я знаю. Почему, ты думаешь, я здесь?

— Следует ли это понимать так, что ты хочешь возобновить наши обязательства?

— Они и не отменялись, Манни, я просто вроде как ждала, пока ты наведёшь порядок в мозгах. Я думала, что тебе нужен простор. Однако ты не прекратил бежать; ты все ещё не...

— Да, есть такое. — Он вынимает свою руку из её руки. — А котята?..

Она выглядит озадаченной.

— Что котята?

— Ладно, не будем об этом. Почему именно этот бар?

Она хмурится.

— Нужно было найти тебя как можно скорее. До меня дошли слухи, что ты сотрудничаешь с КГБ, стал коммунистическим шпионом. Это же враньё, надеюсь?

— Враньё? — Он смущенно качает головой. — КГБ не существует уже более двадцати лет.

— Не будь опрометчивым, Манни. Я не хочу терять тебя. Я настаиваю. Пожалуйста.

Он оглядывается, услышав скрип пола. Дреды и тёмные очки, под которыми мерцают огоньки: Боб Франклин. У Манфреда щемит сердце — он смутно припоминает, как уходил с мисс «Арианспейс» под руку незадолго до того как все вокруг стало всерьез нетрезвым. Затем решает, что она была очень мила, хотя совсем не такая, как Памела: Боб старается использовать только лучшее. Манфред представляет их друг другу:

— Боб, это Пам, моя fiancée , невеста. Пам, это Боб.

Боб ставит перед ним полную кружку; Манфред понятия не имеет, что в ней, но отказаться будет некрасиво.