Харлан Эллисон - Разбиться стеклянным гоблином

Все так и случилось месяцев восемь назад, и только теперь Руди обнаружил ее. Она была тут, в этом огромном и уродливом здании на Вестерн Авеню в Лос-Анжелесе, жила со всеми, не только с Джонахом, а со всеми.

Ноябрь в Лос-Анжелесе. Незадолго перед закатом. Странная прохлада, несмотря на то, что место полностью открыто солнечным лучам. Руди спустился с тротуара и остановился. Место выглядело как-то готически. На лужайке перед домом трава была выкошена, и стог ржавого цвета возвышался посреди недокошенной половины. Казалось, трава срезана небрежными взмахами жильцов двух соседних домов, квадратными коробками возвышавшимися с обеих сторон. “Конечно, как странно… эти жилые здания так высоки, старый дом сгорбился между ними, но выглядит он могучим, странно…”

У входа лежала перевернутая детская коляска.

Окна дома были заколочены картоном.

Руди легко закинул свой туристский рюкзачок на плечо. Он боялся этого дома. Он тяжело дышал; паника сжала его стальными объятиями. Посмотрев на темнеющее небо, он поискал глазами вход в дом. Ему ничего не оставалось, как идти напролом. Кристина была тут.

Из-за двери ему ответила какая-то девушка.

Она оглядела Руди, ничего не сказав. Длинные светлые волосы наполовину прикрывали ее лицо, когда она выглянула из-за грязной занавески.

Он снова объяснил, что ему нужна Крис. Девушка облизала уголки своих губ, ее щека подергивалась, словно у нее был тик. Руда, устав ждать, хлопнул о землю свой рюкзачок.

— Пожалуйста, позови Крис, — угрюмо повторил он.

Блондиночка повернулась и скрылась в тускло освещенном коридоре в глубинах этого ужасного дома. Руди замер у открытой двери и, внезапно, лишь только блондиночка скрылась, вошел. Словно пощечина, в нос ему ударил резкий запах. Марихуана.

Руди невольно выдохнул. У него закружилась голова. Он отступил. Последние лучи заходящего солнца прорывались над жилыми домами. Когда и они потухли, Руди снова вошел в дом, сжимая в руке туристский рюкзачок.

Он не помнил, закрыл ли он входную дверь, но когда обернулся, она оказалась закрытой.

Крис он нашел на третьем этаже. Она лежала у стены возле туалета, одной рукой поглаживая грязную розовую кроличью шкурку, а другую она поднесла к лицу. Согнув мизинец колечком, она обсасывала сустав. Из туалета тянуло различными запахами: резкий аромат высушенных потных носков, шерстяных сохнущих кофточек… от швабры в углу снисходительно несло окаменевшей пылью. И еще запах сена, в котором неизвестно сколько времени провалялась Крис. Запах шел от нее. Такой приятный…

— Крис?

Она медленно подняла голову и увидела его. Затем, так же медленно, она сфокусировала взгляд и закричала:

— Убирайся!

В прозрачной тишине дома, переполненного всевозможными шорохами выше и ниже, в темноте Руди услышал звук хлопающих крыльев, яростно бьющих по воздуху. Потом наступила тишина.

Руди присел на колени рядом с девушкой, его сердце отчаянно стучало. Он хотел достучаться до нее, поговорить с ней.

— Крис… пожалуйста…

Она отвернулась, и рукой, в которой все еще сжимала кроличью шкурку, принялась неуклюже шлепать его.

На мгновение… Руди мог бы поклясться, что слышит, как кто-то пересчитывает тяжелые золотые монеты где-то справа и чуть ниже, не на третьем этаже. Но когда он повернулся и заглянул через дверь в туалет, пытаясь определить, откуда идет звук, тот стих.

Крис, последовав за ним, попыталась заползти в туалет.

На ее лице играла улыбка.

— Кролик, — вяло сказала она. — Ты раздавил кролика.

Руди посмотрел вниз. Его правое колено стояло на мягкой шкурке розового кролика. Он убрал колено и зашвырнул шкурку в угол клозета. Девушка без гнева посмотрела на него:

— У тебя нет шансов, Руди. Убирайся!

— Я демобилизовался, Крис, — нежно сказал Руди. — Медики забраковали меня. Я хочу, чтобы ты вернулась. Пожалуйста, Крис.

Она не слышала его слов, просто отодвинулась, забралась подальше в туалет и закрыла глаза. Некоторое время Руди шевелил губами, повторяя то, что уже говорил. Но для нее звук пропал. Тогда он зажег сигарету, сел в открытой двери туалета, закурил в ожидании момента, когда она сможет понять его. Восемь месяцев он ждал, что она вернется. Ждал с того самого момента, как обнаружил ее записку: “Руди, я уезжаю с Джонахом в “Холм”.

Донесся какой-то очень тихий, затаившийся в безграничных черных тенях звук. Он исходил откуда-то с верхних ступенек лестницы между первым и вторым этажами. Хихикающие трели стеклянного клавесина. Руди знал, хихикают над ним, но даже не пошевелился.

Крис открыла глаза и с отвращением посмотрела на него.

— Почему ты пришел сюда?

— Потому что мы все еще женаты.

— Давай-ка отсюда.

— Я люблю тебя, Крис. Пожалуйста.

Она пнула его ногой. Удар не причинил боли, но он многое значил. Руди медленно встал и вышел.

Джонах был внизу в гостиной. Блондинка, которая открывала дверь, хлопотала над ним. Но, наконец, Джонах тряхнул головой и слабой рукой попытался отстранить девушку. Магнитофон на книжном шкафу играл Саймона и Гарфункеля: “Большая, яркая, зеленая, прекрасная машина”.

— Растай! — мягко приказал Джонах. — Растай, — и показал на большое потемневшее зеркало над камином. Очаг был набит полусожженными вощеными молочными пакетами, обертками из-под леденцов, в самом низу лежали газеты и кошачьи коврики. Зеркало выглядело тусклым и холодным. — Растай! — внезапно завопил Джонах, прикрыв глаза.

— Черт возьми! — фыркнула блондинка и оставила Джонаха, подошла к Руди.

— Что с ним? — спросил Руди.

— Снова капризничает. Каким же подонком он бывает порой.

— Конечно… Но что все-таки случилось с ним? Она пожала плечами.

— Ему кажется, что его лицо тает, вот об этом он и говорит.

— Марихуана?

Блондинка посмотрела на него с внезапным недоверием.

— Мари?.. Эй, а ты кто такой?

— Я друг Крис.

Блондинка испытующе посмотрела на него, потом дернула плечами и расслабилась. Она приняла его.

— Я думаю, вы можете остаться, знаете ли… Законы. Вы знаете?

У него за спиной висел плакат середины века. По нему тянулась яркая выцветшая полоса там, где каждое утро его касались лучи солнца. Руди смущенно огляделся. Он не знал, что теперь делать.

— Я же был женат на Крис. Восемь месяцев назад, — сказал он.

— Хочешь потрахаться? — спросила блондинка. — Когда Джонах вышел на лыжню, ему все равно. Я все утро пила кока-колу, и весь день. На самом деле хочется…

Зазвучала новая запись. Стив Вандер выдул мелодию, а потом запел: “Я рожден любить ее”.

— Меня привлекает Крис, — объявил Руди, почувствовав печаль. — Мы поженились, когда я приезжал в отпуск. Но она решила уехать с Джонахом, к тому же я не хочу давить на нее. Я прождал восемь месяцев, а теперь демобилизован.