Мартин Гринберг - Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Юки задумывается, возможно, несправедливо, правильно ли она выбрала защитника, поскольку ки’рин, похоже, боится сине-белого тигра, но держит язык за зубами.

— Ты должна подчиняться мне во всем, — продолжает ки’рин, — и, если ты будешь послушной, мне удастся доставить тебя и твоего ребенка в святилище до конца дня.

— Я слушаю тебя, — говорит Юки, — и я буду подчиняться тебе.

Однако она продолжает думать о своем, поскольку ки’рин лишь пообещала отнести их к святыне, но не вылечить ребенка.

Они продолжают свой бег, и бег этот подобен полету, копытца ки’рин не касаются земли.

Через некоторое время Юки слышит новый звук, тяжелый топот шагов. Это топот двух ног, не четырех. Да и не может такой грохот исходить из-под бархатных лап сине-белого тигра, и тем не менее Юки боится. Ки’рин ускоряет свой бег, но преследователь не отягощен весом матери и ребенка. Спустя несколько секунд Юки видит преследователя.

— О ни! — кричит она.

Ки’рин кивает, расчищая рогом путь.

— Опиши мне его, — говорит она, и Юки слышит ее тяжелое дыхание.

— Он так высок, что, кажется, цепляется за облака, его кожа матово-голубая, — говорит Юки. — Его тело покрыто клочками грубых волос, но голова голая, как яйцо, хотя и не такая ровная. Ужасно, но у него три глаза, а из нижней челюсти торчат клыки. Он почти голый, только тряпка повязана вокруг бедер, а молот в его руке утыкан железными шипами.

— Да, — хрипит ки’рин, — я знаю его. Он силен, но глуп. Держись.

Юки подчиняется, испуганно оглядываясь через плечо и видя, как о ни вырастает все ближе и ближе. Он начинает сдавленно выкрикивать непристойные угрозы. Уши Юки пылают от стыда, но ки’рин не останавливается.

Но вот беда кажется неотвратимой, ибо, посмотрев вперед, Юки видит глубокое озеро с синей водой, на которой видны только островки лилий, и каждый из них украшен либо желтыми, либо розовыми, либо белыми цветами. Ки’рин замедляет бег и поворачивается к о ни. Ее бока тяжело вздымаются, переливающийся мех покрыт потом.

— Уходи, о ни! — требует она. — Уходи или я забодаю тебя!

— Ха! — гогочет о ни. — Забодаешь меня? Тебе не справиться с моим молотом.

— Ты не сможешь подобраться ко мне, чтобы воспользоваться им! — дразнит ки’рин в ответ.

Он злобно рычит. Размахивая молотом, о ни ускоряет бег. Обретя дыхание, ки’рин поворачивается и несется через озеро, едва отталкиваясь копытцами от островков лилий. Юки в ужасе оглядывается и видит, как о ни делает гигантский скачок к зарослям лилий. Раздается чудовищный всплеск, и вздыбившаяся вода пополам с илом поглощает его.

Смех сотрясает бока ки’рин. «Пусть все союзники сине-белого тигра будут столь же глупы! Однако, думаю, они будут умнее, а путь еще так долог».

Она мчится дальше, через поля, покрытые золотистыми маргаритками и пурпурными астрами, над грядой холмов. День ясный, но нежаркий. Юки преисполнена благодарности. Ребенок спит, но сон его беспокоен, он то и дело прерывается плачем. Его пеленки грязны и мокры.

Не вершине холма под разрушенной аркой призраки кричат и зовут их, обещая чудеса. Юки хочется посмотреть, но ки’рин бежит дальше.

Из болотистого пруда под плакучей ивой каппа морщит свое зеленое обезьянье личико и просит их остановиться, чтобы сыграть с ними в пальчики. Юки радуется, ибо каппа дают волшебные подарки тем, кому удается их обыграть, но ки’рин бежит дальше.

В долине, окруженной бамбуковыми зарослями, ки’рин, наконец, останавливается.

— Я хочу отдохнуть, — говорит она. — Проследи, когда солнце коснется верхушки той одинокой сосны на холме. Разбуди меня тогда или раньше, если тебя что-то обеспокоит.

Юки кивает и спешивается. Ки’рин опускается на колени и подгибает под себя ноги. Уткнув рог в землю, она быстро засыпает.

Юки погружается в заботы: обмывает ребенка водой из источника, прополаскивает его пеленки. То и дело она поглядывает на солнце, которое движется к сосне. Она умывается и расчесывает спутанные ветром волосы черепаховым гребнем своей бабушки. Окончив заплетать косу, проверяет положение солнца.

Вне всяких сомнений, оно должно было продвинуться дальше. Может, это фокус духа местности — заставить солнце двигаться медленнее.

Она смотрит на ки’рин, затем вновь на солнце. На этот раз она кое-что замечает, дрожание бамбука и слабый промельк синего и белого. Она проверяет себя. Сосна передвинулась!

В тревоге она трясет ки’рин.

— О, ки’рин, — кричит она. — Меня одурачили!

Она быстро объясняет, что случилось. Ки’рин фыркает сердито и восторженно одновременно.

— Он умен, сине-белый тигр. Он, должно быть, подслушал мои указания. Взбирайся мне на спину, мы побежим дальше. На этот раз твои острые глаза спасли нас!

Если Юки казалось, что до этого они не бежали, а летели, то теперь она поняла, что значит настоящий полет. Ки’рин прыгает вместе с ветром. Воздух обжигает, и крошечные язычки пламени лижут ее шкуру. Юки выпутывает одну руку из гривы ки’рин и сбивает пламя, которое подбирается к ней и ее младенцу.

Позади них гремит гром и сверкают молнии.

— Этого я и боялась, — кричит ки’рин. — Сине-белый тигр наслал на нас духов грозы. Они не могли отыскать нас на земле, но здесь я слишком заметна. Мы должны спуститься и замедлить бег, иначе они убьют тебя и ребенка.

Юки ласкает шелковистую шею, давая понять, что поняла. Ей жалко терять скорость, но духи грозы все ближе. Она уже может разглядеть их разинутые рты и хлопающие ладоши, из которых вырываются молнии.

— Сколько нам еще бежать, ки’рин? — спрашивает она, когда они вновь опускаются на землю.

— Далеко, — отвечает ки’рин. — Святилище находится на заснеженном пике горы. Если бы мы летели, то добрались бы быстро, а вот земля там скалистая и коварная.

Пока ки’рин бежит, Юки рассматривает заснеженную вершину. Что там на склоне — не промельк ли синего и белого? Она держит при себе свои страхи. Внезапно начинается дождь.

Это ледяной дождь, дождь, который отдает солью и морем. Не обязательно быть ки’рин, чтобы понять — это волшебство сине-белого тигра. Взяв ребенка из-за спины, она баюкает его у груди, принимая ярость ливня на свою согнутую спину и склоненную голову. Слезы смешиваются с силой соленого ливня.

Несмотря на дождь, они продолжают свой путь, когда вдруг, совершенно невероятно, ки’рин спотыкается, пытается подняться, но тут же падает вновь, зарывшись рогом в грязь. Колени ее врезаются в мокрую землю, и она издает тихий крик боли.

Юки летит вперед, словно стрела из лука, и только руки, запутавшиеся в гриве ки’рин, спасают ее от падения на землю. Ребенок вопит из своей колыбельки, больше от злости, чем от страха.