Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2012 (сборник)

Почему?

Ничто не указывало на опасность. На периферии спокойно, системы слежения не подтверждали угрозы. Но… хотелось бы самому узнать причину вопросов, возникших у Робота. Кружились мысли, обрывками…

…Как животные предчувствуют землетрясения и торнадо? – думал он. – Как черви улавливают пульсацию слабого магнитного поля Земли, массово вылезая на поверхность? А горные козлы спускаются на равнину?

…у роботов нет чувств! Они не могут воспринимать пространственные изменения так, как мы… они… воспринимают по-своему. Поэтому их выводы кажутся невероятными для нас…

…очевидное не всегда видится прямо.

…способы описания расстояний у роботов совместимы с фундаментальной реальностью… эпициклы их восприятия формируют базовые пространственные ощущения и представления о мире.

Он поверил роботу, потому что знал – может! существовать связь между природой бесконечности и колебаниями бесконечно малой единицы вещества. И чтобы в будущем эта теория работала, нужна частичка понимания уже сейчас…

– Вы здесь все ненормальные! Нельзя снимать крышу, даже если это твой собственный дом! Остановить производство? Поверить роботу? Это смешно. Структурных волн не бывает и быть не может! – кричал инспектор.

– Вы срываете поставки «соло», бюджет должен получить налоги, – стонала власть. – Ветер свободы? Не превращайте Космос в зеркало для фантазий, – надрывалась Земля.

Кто-то включил на всю мощь «Queen».

Достоверное и недостоверное…

Стая – двести шестьдесят два «я».

Сеть – влево, вправо. Тонкие нити сомнений,

Истина. И нужно ее понять.

Можно представить сумму смыслов?

Крылья мира – вопрос, ответ.

Алогичные действия, спонтанные

мысли могут! менять сюжет.

…Паук-стая, состоящая из роботов ши и соло, скользил по серебряным нитям металлической паутины, плетя ловушку. Для кого? или чего? Пространственный металл должен был остановить волну, вобрать ее в себя.

– Можно вопрос? – Пристальный взгляд налоговика. – Я пытаюсь понять. Что сказал вам Робби? Тогда… один на один?

– Он сказал, что стая будет бороться с волной. Независимо от моего решения. Чтобы спасти Землю…

Паук плел свои сети.

Выстраивал атомы металла нитевидными структурами – вискерами.

Паук плел свои сети.

Сбрызгивал раствором-слюной, расщеплял созданные структуры на нановискеры. И опять сбрызгивал. И расщеплял. Расщеплял, расщеплял. Делая из металла губку. Внутренние структурные туннели увеличивали площадь поверхности, служили проводниками вглубь вещества.

Паук плел свои сети.

Создавая пространственную ловушку. Чтобы загнать точку в бесконечность. Или наоборот.

Паук плел свои сети.

Волна пришла . Невидимая. Не…

Волна пришла.

Слепая. Глухая. Немая. Безликая.

Лишь паутина – парусом. Приняла ее в свои объятья. Выгнулась, дрогнула под давлением… Мэри? Кажется, так назвал ее Робби? Волну старости?

В эфире тихо, только прерывистое дыхание жизни.

И немой вопрос – кто здесь настоящий хозяин?

– Она выдержит? – шепотом. Инспектор. Запоздалое понимание.

– Она выдержит! – шепотом. Болтышев.

Стая-паук висит на тонкой нити в самом центре. Силовыми полями стягивает пространство между нитями.

– Она выдержит! – шепотом. Робби? С надеждой.

Мэри не была больше фантазией, а загнанным зверем билась в снастях, растворяясь в лабиринтах сверхмалых структур. Утекала в другие измерения.

И вдруг, в самом центре сети – прррорыв!

В тот же миг от паука отделилась, скользнула серебряная точка.

– Робби! – Болтышев понял.

Робби замкнул на себе разорванную нить.

Робби-тело исчезло. И новый прорыв! Еще один робот скользнул в пространстве. Еще, и еще – они уходили один за другим.

Где-то в глубине паука родилась песня. Выплеснулась в эфир рок-балладой:

«Hero» взывало к небесам. Надрывно. С грустью.

Chad Kroeger & Josey Scott пели о том, что не собираются стоять и ждать и что они схватят за крылья орлов, чтобы улететь…

Робби таяли на глазах, исчезали в глубинных структурах Мэри. Паутина впитывала волну, при этом растворяясь в ней же. Таяли тени наших теней. Обнявшись, исчезали навсегда. Пространство Космоса становилось свободным.

А в эфире все тише и тише:

Структуры в Космосе свободолюбивы…

и не нуждаются в причинно-следственных связях и логике…

ничто здесь не является тем, чем кажется…

и мы не можем быть исключением…

– Поймите меня правильно. – Капитан старался быть предельно вежливым и всячески подчеркивал это. – У вас возник конфликт с командой…

– Минуту! – прервал его Маренич, и капитан недовольно поморщился. Он, конечно, знал, что в дипломатическом отделе корпуса «Кора» царили порядки, весьма далекие от принятых на флоте, но прерывать капитана, находясь на вверенном ему боевом корабле… Хотя как-то, краем уха, он слышал о том, что даже самый младший из сотрудников Косморазведки мог свободно высказать свое мнение в любой момент обсуждения какой-либо проблемы, а не в самом начале и однократно, как положено.

– Минуту! – повторил Маренич. – Нет никакого конфликта. И быть не может! С командой вашего рейдера я практически не контактирую. Могу, если это необходимо, даже питаться отдельно, но вашу проблему это не решит.

– Какую проблему? – слегка опешил капитан.

– Ваш боцман – маньяк! – приглушенно сообщил Маренич. – У него явный непорядок с головой, и он люто ненавидит животных.

Капитан пристально посмотрел в лицо собеседника. Нет! Ни при каких обстоятельствах Маренич не мог знать, что в настоящий момент боцман планомерно обыскивает трюмы рейдера. Включая, капитан был почти уверен в этом, весь багаж пассажира. Правда, сам боцман называл свои действия «внеплановой проверкой», но кому, как не капитану, было знать, чем вызвана такая активность.

– Он старейший член нашей команды и свое дело знает отлично, – медленно и веско проговорил капитан. – Лучший боцман третьей эскадры, двадцать две боевых экспедиции, пятнадцать благодарностей, дважды отмечен самим адмиралом.

Маренич кивнул и задумчиво спросил:

– А может, он совсем недавно голову ушиб? Меня, например, он замучил своими истерическими допросами. Очень хочет знать, сколько крыс я выпустил на корабле.