Андрей Шевченко - Герои должны умирать

– Недоумки! Кретины! Жвачные идиоты! Я же предупреждал вас, чтобы не жрали! И оружие побросали… Эх, жаль розги отменили… Ну, ничего, да простит меня ротный…

Он одним взмахом ножа срубил длинный прут и нечленораздельным рычанием бросился в кусты. Оттуда тотчас же послышалось взвизгивание, и из зарослей выскочил курсант Салазар, одной рукой придерживающий расстёгнутые штаны, другой почёсывая зад, куда сержант врезал ему прутом.

– "Гаузер" подбери! – послышался рык Кисса.

Салазар бросился обратно в кусты и вскоре появился уже с оружием. Минуту спустя появились сразу три пропавших курсанта, также почёсывающие определённые места. Вскоре первый взвод в полном составе стоял перед рассвирепевшим сержантом. Кисс, помахивая измочаленным прутом, брызгал слюной от ярости:

– Каждому, кто слопал синие ягоды – двадцать часов строевой подготовки! В полной выкладке! По ночам! Я вас предупреждал, вы не послушались! К вашему сведению, только что поступил приказ: тринадцатая рота должна в максимально быстрые сроки переместиться в район запасного командного пункта и оборонять его от атак условного противника. А он находится отсюда в шестнадцати километрах.

– Сэр, разрешите отлучиться на минутку, – страдальчески сморщился Зорин.

– И мне тоже, – послышался ещё чей-то голос.

– И мне…

Лин с трудом удержался, чтобы не повторить возглас. Синенькие ягоды так активно просились наружу, что бурчание в животе у Джонса можно было услышать, наверное, даже на другом конце строя. Похоже, та же проблема была и у остальных, потому что весь взвод "рычал" желудками.

Кисс изобразил подобие улыбки.

– Не-ет, ребята. Сейчас вы будете стоять в строю. А потом вы будете бежать шестнадцать километров без перерыва. И когда кому-то из вас захочется… – тут Кисс сделал паузу, улыбнулся так злобно и коварно, что любой демон удавился бы от зависти, и закончил мысль: -… ТОГДА ДЕЛАЙТЕ ЭТО В ШТАНЫ!

– Но, сэр… – жалобно проканючил кто-то.

– Никаких "но"! Я вас предупреждал!

Джонс и Зорин обречённо переглянулись.

– Я тебя убью, – тихо прошептал Лин. – Вкусно, пить не хочется…

– Погоди, сначала дай мне убить Ханька…

– Взвод, смирно! – послышалась команда Кисса.

К ним подошёл капитан Стренджер в сопровождении командира первого взвода, лейтенанта Шмита.

– Как дела, сержант?

– Как обычно, сэр. Синенькие ягодки.

– Много?

– Почти все.

– Второй взвод выбило только наполовину. Зато третий и четвёртый – полностью. Опять будем изображать передвижной сортир.

Шмит, разглядывая ногти на правой руке, отчётливо пробормотал:

– Говорил я сержанту, чтобы он взял с собой затычку в нос.

Кисс промолчал, многозначительно закатив глаза кверху. Командира взвода он видел редко, а потому его мнение было для сержанта "фиолетовым". Как и прочие командиры взвода, Шмит отбывал свой год-полтора, а потом уходил на повышение в другую часть. А заместитель взводного, он же сержант Кисс, оставался. Поэтому сейчас он и позволил себе пренебрежительную пантомиму. Впрочем, Шмит этого даже не заметил. Зато заметил Стренджер, но не сделал выговора, а, напротив, сам повторил "воззвание к небесам", явно не впечатлённый умственными способностями лейтенанта.

– Выступаем через пять минут. Кисс, проверь тут всё.

Сержант молча отдал честь и лично осмотрел каждого подчинённого на предмет наличия штатного оружия – многие в порыве катарсиса забывали его в кустах. А проверив, ядовито усмехнулся:

– Ну-с, орлы, полетели. Теперь вы на своей шкуре узнаете, как нелегко воевать со спущенными штанами.

Они узнали. Не преодолев ещё и первого километра. Лин бежал, изо всех сил пытаясь сдержать бунтующий желудок, и чувствовал, что надолго его не хватит. Неумолимый Кисс свирепо орал в ответ на жалобные просьбы отлучиться "на секундочку" и… вскоре некоторые курсанты бежали, "благоухая" и хлюпая ботинками. Лин и Пётр бежали первыми, и встречный ветер уносил "ароматы" в хвост колонны. Но вскоре и это перестало помогать, потому что сначала Петра, а потом и Лина постигла незавидная участь их товарищей.

Капитан Стренджер, совершавший марш-бросок вместе с курсантами, воспользовался командирской привилегией и убежал в голову колонны. Там к нему присоединился сержант Кисс, умудрявшийся глотать из нагрудной фляжки даже во время бега.

– Ты совсем оборзел, – заметил Стренджер.

– Запах наших курсантов отбивает, – пояснил Кисс.

– Дай-ка, – капитан на бегу хлебнул из фляжки и вернул её владельцу. – Нет, всё-таки хорошо, что командир направил нас сюда, в степи. Здесь хоть слабительные ягоды, а помнишь, как в прошлом году мы из джунглей выбраться не могли?

– И шестерых трупов привезли… Как не помнить. Слушай, Дон, я так и не понял, почему Вишняк запретил брать средства от расстройства желудка?

– Считает, что наши курсанты после марш-броска в таком виде станут лучше воспринимать команды офицеров и сержантов. Что поделать, новая метла по-новому метёт. Старый комполка иной раз был дурак, а новый ещё хуже…

– Мне он сразу показался… Он сам бы побегал обгаженным до самых пяток! Урод!

– Успокойся. Будем надеяться, что с парнями ничего не случится.

– Само собой, не случится, – проворчал Кисс. – Им в дрэке торчать не привыкать – они у меня из сортиров не вылезают. Но что поделать с чувством уважения к себе? Какие они после этого гордые воины? Вишняка самого бы накормить этими ягодками и отправить на длительную пробежку!

Курсанты "ароматизированного" первого взвода были бы весьма удивлены тем, что суровый и злобный сержант Кисс действительно переживает за них. Но они не знали…

Найкель смотрелся в зеркало, критически оценивая здоровенную ссадину на скуле. Пожалуй, такую не скроешь, а это, в свою очередь, означало, что ему опять вчинят штраф. Филипп подсчитал, что за месяц службы он не только не получит жалования, но ещё и останется должен. Правду ему сказал Веня Нечаев: штраф больнее гауптвахты.

Все неприятности, заканчивающиеся штрафами, у Филиппа были, разумеется, из-за Паркера и его дружка – Егорова, сержанта взвода командных машин. Эти подонки пользовались любым удобным случаем, чтобы унизить Найкеля или причинить ему неприятность.

На следующий день после возвращения Филиппа с гауптвахты, Паркер натравил на него уроженца Беотии – волосатого и здоровенного Мустафа Назира. Назир подошёл к новичку и швырнул ему грязный комбинезон.

– К утру, чтобы чистый был.

Беотиец явно рассчитывал, что Найкель начнёт отнекиваться или расспрашивать, почему он должен чистить чужой комбинезон… Вместо этого Назир получил прямой правый в челюсть. Однако свалить громилу с одного удара у Филиппа не получилось, пришлось добавить. Когда Мустаф упал на пол, плюясь кровью, в казарму ввалился сияющий Паркер в сопровождении Егорова.