Тим Этчеллс - Рухнувший мир

Сделал перерыв, чтобы прибраться к приходу Тори, но скоро понял, что на уборку уйдет слишком много времени. Включил музыку, распихал вещи по углам, и все равно как не делал ничего. Поздновато спохватился. Не умею организовывать пространство. Не помню, где что «живет». В коробке рядом с CD-плеером нашел целую свалку банок из-под пива — остались от БагМэпа и Вентера. Еще раз спасибо, БагМэп. Остальное я тебе позже разъясню.

Когда Диндара ослабеет, используй команду «Думать» и сосредоточься на чистом холодном ЛЬДЕ. Диндара такого не выдержит. Ты бьешь злодея его же собственным оружием, обращаешь его силу в слабость. Вскоре костяшки пальцев, вцепившихся в рычаги инвалидной коляски, побелеют, посинеют, и Диндара перестанет радостно крутиться по комнате. Если в тебе проснется жалость, подави ее. Помни, что Диндара — злодей с манией величия, собирающийся поработить Галактику.

Вернемся. Если Диндара дрожит от холода, схватка почти закончена — вытаскивай пистолет, и пусть дурные мозги украсят абстракцией стену командного пункта. Никакой жалости, никакого милосердия, даже если он будет звать на помощь Единичку и Нолик, вглядываться в звездные карты, пытаясь прочесть там свою судьбу, скулить и удирать на своей каталке. Разряди пистолет ему в череп (любимое выражение Вентера) и любуйся абстракцией из мозгов. Если удалось — мои поздравления. Диндаре конец.

В ожидании прошел почти час. Заставлял себя не ждать, но не получилось. Наконец Тори позвонила в домофон и поднялась наверх. Улыбка, дружеский поцелуй, привет-привет, но все равно мне было не по себе оттого, что она здесь, а в комнате видны следы моей недоуборки, повсюду громоздятся вещи Роло, последние остававшиеся в живых цветы давно зачахли, и квартира в общем вполне тянет на обиталище безработного лузера, который просиживает круглые сутки за «Рухнувшим миром» (все, все, хватит). Не прошло и пяти минут, как критический взгляд Тори начал останавливаться то тут, то там — вот ковер из разбросанных шмоток в коридоре, вот какая-то поросль на миске около раковины… Тут еще Роло неожиданно заявился, как раз когда мы стояли в кухне. У него, видимо, телепатия не хуже, чем у Диндары, только заточена под появление не вовремя. Когда он сказал: «Привет! Как у вас дела, нормально все?» — и молча уставился в ожидании ответа, неловкость переросла в супермеганеловкость, так что мы с Тори в итоге ответили: «Ладно, Роло, до скорого!» — и ушли.

Бродили, разговаривали. Солнце светило (ладно, это художественное преувеличение — но дождя точно не было). Пошли через парк, сперва в молчании. Миновали первую часть парка, где народ играл в мяч, потом следующую, где на скамейках сидят бездомные и слушают кассеты. Я сказал Тори: «Теперь понятно, куда деваются все кассеты и магнитофоны — бомжи разобрали». И мы засмеялись. Видели даже одного с кассетой третьего альбома «Центурион» — там где на обложке первобытные девочки в шкурах, — тоже посмеялись, правда, уже потом, когда скамейка с парнем осталась позади. Дальше шла лестница с рядом скульптур, на ступеньках сидели люди, читали, тусовались, номы прошли еще дальше вглубь, где велись работы по благоустройству.

Разговаривали довольно много. Сперва только я. Может, пытался доказать, что умею изъясняться словами (то есть что в моем словарном запасе есть не только «следующий уровень» и «драки здесь мегакрутые»). Выложил все — как мне было одиноко в квартире без Т., как я скучал, как не понимал, в чем, собственно, дело и почему она вдруг съехала, навсегда это или нет (а может, я только себя убеждал, что не понимаю, хотя на самом деле все было ясно, и от этого я грустил и бесился). В общем, изложил свои мысли и ощущения, а потом вроде как настала очередь Тори, и я посмотрел на нее выжидающе. А она какое-то время просто шла молча, и я уже решил, что переступил некую запретную черту, и Тори сейчас развернется и уйдет, вот только пройдем этот раскорчеванный склон до трех гнилых пеньков, оставшихся на месте спиленных, чтобы не повалились, деревьев, и она скажет: «Ага» или «Ну да, ясно» — и уйдет.

Но она не ушла. ВСЕ, КОМУ НЕОХОТА ЧИТАТЬ ПРО ОТНОШЕНИЯ, МОЖЕТЕ ПРОЛИСТАТЬ. Пора бы уже самим догадаться.

В общем, Тори не ушла в молчании, наоборот. Когда мы прошли три гнилых пенька, она призналась, что тоже по мне скучала. Что у нее и правда что-то было с Открыточником, но уже давно и неправда. Что ее ВЗБЕСИЛА наша неявка на похороны (я и сам сообразил, без подсказок), но уже не важно. Сильнее всего на нее подействовала внезапная паника — что это (я, она, Роло, подработки, выходные у родителей в чокнутом пригороде) — и есть «ее жизнь». Что на этом все, так и будет, она загнала сама себя в угол и там покрывается плесенью, как Рэй в том офисе, превратившемся в тюрьму. В общем, вот. На этот раз она не стала отгораживаться Стеной молчания, решив для разнообразия поговорить, и я это воспринял как добрый знак, хотя говорила она в итоге меньше меня, о чем-то недоговаривала, где-то изъяснялась полунамеками. Напряжно, тем более учитывая, что мы как раз карабкались по глиняному склону с прелыми листьями, где и ногу нормально не поставишь. Но все-таки долезли до вершины и остановились отдышаться. Оттуда открывался вид на весь парк и окрестности. Мы смотрели, как внизу двигаются люди. Бегуны по большому кругу, бездомные и выбравшиеся на пикник — такие неподвижные пятна черных пальто, клетчатых пледов на траве и весеннее-летних ярких шмоток; а за ними спортсмены на площадках — бейсболисты и чуть подальше баскетболисты, и все они вычерчивают свои узоры и пятна — круги, прямые, повороты, прыжки, остановки, паузы. Гуляют гуляющие, по дорожкам и по газонам, а еще носятся собаки, которые вроде должны быть на поводках, но их все равно спускают, и они носятся повсюду хаотичными стрелами.

После холма мы как-то свернули на другие темы: на Диетчика, на то, что Скорбящая Челси уже не так скорбит, на лузеров с последней подработки Тори, на мою разгромно-провальную попытку стать «Работником месяца» в «Доменико», на Линду, на родителей Тори (в эти выходные у них какое-то крупное событие намечается), а потом в конце концов вырулили обратно на Мозголома. То есть сперва всплыла тема Тори и Пола (брата М.), что у них все давно закончилось, и у нее к нему сейчас ничего нет, но иногда она о нем думает. Хотя вообще мы в основном говорили о Мозголоме: где, как, почему, какого черта и что мы можем в принципе сделать, чтобы помочь ему или понять, в чем дело. Нет, для меня это не Квест, не Загадка и не Миссия, но все-таки тяжело жить в мире, где над тобой дамокловым мечом висит что-то вот такое непонятное, как исчезновение Мозголома.