Хьюз Зак - Дар всемогущества

— Через несколько тысяч лет я сделаю для своих подданных перерыв, сказал Ля Кониус, воздев руку величественным жестом. — Может быть я дам им право голоса, но голосовать они будут только за меня!

— Какой ты негодяй! — сказала Сесиль.

— Поосторожней, красавица! Ты мне еще не надоела, но…

Зеленые глаза Сесиль превратились в щелки.

— Ты считаешь себя незаменимым?

— А то как же! — он усмехнулся. — Если я не буду смазывать твою колесницу, то кто это сделает за меня?

Сесиль отступила к стене.

Одиночка готов был вмешаться, но опоздал.

Человек в форме офицера флота материализовался в центре комнаты. Он ошарашенно вращал глазами.

— Что за чертовщина? — спросил он с дрожью в голосе и упал на колени.

— Не надо пугаться, мальчик, — сказала Сесиль. — Это просто сон. Ты скоро вернешься на свой корабль и даже не вспомнишь этот чудесный сон.

— Ну и шутки у тебя, — заволновался Ля Кониус. Ты хочешь заменить меня этим недоростком?

Незнакомец тут же значительно вырос вместе с униформой. Он был охвачен паникой. Сесиль вошла в его сознание, успокоила его и нарисовала ему несколько эротических образов, после чего офицер опять ударился в панику.

— Ах, так! — воскликнул Ля Кониус.

Его сознание уже рыскало по Ксантосу. Через секунду в комнате появился еще один залетный гость. Она долго плакала до тех пор, пока Ля Кониус не успокоил ее.

Одиночку переполняло чувство отвращения. Полное пренебрежение жизнью и правами двух человеческих существ удручило его до такой степени, что он еще раз подверг себя облучению, когда сияние вновь зажглось над планетой. Держался он до последнего, вбирая его чудотворную силу, пока не угас последний лучик. Его худшие опасения подтверждались, и он пребывал в печали. Будущее не несло ничего хорошего, только еще большие несчастья. Система его принципов была потрясена до основания. Он желал собственной смерти — этот выход казался ему единственным. Скоро он в последний раз вдохнет воздух, но не раньше того, как будут уничтожены другие, и не раньше того, как 20 планет мешка будут превращены в пыль и развеяны в межгалактическом пространстве. Сиякий больше не будет! Никогда!

Одиночка создал образ «Паулюса» и поместил его на орбиту вокруг ММ-3. Пока его не будет, этот образ успокоит других, если только они не надумают сюда явиться, что маловероятно.

Он вывел настоящий «Паулюс» на орбиту другой планеты — той, что была покрыта высокими горами. Он восстановил город и обнаружил, что здешние жители любили роскошь не меньше, чем обитатели ММ-3. Его интересовали прежде всего шары, содержавшие мысли умершей расы, и к своему удовольствию он нашел здесь гораздо большее их разнообразие. В первом же восстановленном им здании он обнаружил шары, без сомнения принадлежавшие композитору. Он бросился лихорадочно воссоздавать другие здания, в каждом находил шары и прослушивал их содержание. Он ругал себя за то, что не додумался раньше искупаться в лучах сияния. Теперь, может быть, он бы уже смог дать ответы на многие вопросы.

Он слушал мысли местных ученых и не мог сдержать улыбки, ибо находил их размышления наивными. Богоподобные создания могли видеть и понимать процессы, происходящие в ядерном реакторе звезды, они могли исследовать всю галактику, но имели лишь смутное представление об элементарных законах физики.

Тем не менее он был рад узнать, что не все здесь убивали жизнь в погоне за удовольствиями. Он даже нашел один шар, автор которого размышлял о будущем расы.

Пока Одиночка работал на ММ-6, вспыхнуло последнее сияние, охватило весь мешок и погасло. На 75000 лет.

Он уже не торопился и решил навестить своих бывших товарищей. Те развлекались тем, что срывали людей с их планет и переносили на ММ-3, изменяя их соответственно своим представлениям о красоте. Одиночка сказал себе, что в скором времени он прекратит эти безобразия, он не позволит им вырывать людей из их привычной жизни и делать из них сексуальные игрушки.

Он пока не мог дать ответ, как случилось, что 20 планет лишились жизни, но наблюдая за поведением бывших товарищей, Одиночка понял, что богоподобные существа стали жертвой той же самой распущенности и морального разложения.

Он удвоил усилия в поисках ответа на самый главный вопрос: как именно погибли планеты мешка. Он нашел философские и естественно-научные труды, но все они были незрелыми, научная фантастика показалась ему забавной, но бессодержательной.

Одиночка без устали трудился дни и ночи — за милым другом он мог ухаживать и на расстоянии, а отдых был ему не нужен.

Случайно он наткнулся на странное сооружение.

Сначала он обратил внимание на остатки металлических кронштейнов, вмонтированных в вертикальный склон горы высотой в несколько сот футов. Дом, судя по всему, висел над пропастью. Он собрал гравий и пыль, лежавшие внизу, и восстановил его.

Внутри, к сожалению, все выглядело, как и везде, но когда он сел и осмотрелся повнимательнее, обнаружилось, что тут было гораздо меньше произведений искусства, зато больше порядка. Предметы были аккуратно расставлены и разложены по полкам, и каждый, казалось, лежал на своем месте. Чувствовалась рука пожилого человека. Шары, вместо того, чтобы валяться где попало, хранились в специальном сооружении, подвешенном к стене. На другой стене размещалась подвижная модель системы мешка. Небесные тела застыли на ней в том положении, в каком они должны были находиться во время сияния.

Шары были пронумерованы и занесены в каталог.

Одиночка едва справился с искушением взять шар, указанный в каталоге последним, и начал прослушивание по порядку.

Интеллект говорившего выгодно отличался от того, с чем ему приходилось сталкиваться ранвше.

Через рознание существа, умершего 75 000 лет назад, он увидел систему мешка из космоса. Пункт наблюдения медленно смещался, давая возможность осмотреть систему более подробно. Мешок начал удаляться, уменьшаться, пока не затерялся на фоне яркого блеска звезд галактического ядра.

Одиночка узнал родные места, когда пункт наблюдения двигался у границ ОПС и выходил за пределы галактики. Он узнал край Млечного Пути. Вдали светился комок центрального галактического ядра. Все это медленно вращалось, и он увидел внушавший благоговение плоский диск галактики.

С головокружительной скоростью Млечный Путь отдалился. Одиночка ощутил страстное желание побывать в межгалактическом пространстве самому, а не только видеть его чужими глазами. Млечный Путь затерялся среди других галактик, пятнами светившихся в черноте пространства. Движение прекратилось. Вплоть до этого момента шар давал ему только визуальную информацию, но вот зазвучал голос: «Я мог бы двигаться и дальше, друг мой, но этого вполне достаточно. Наша галактика — всего лишь островок среди множества других, и хочется задать вопрос — неужели мы одиноки в этом безбрежном пространстве?» Впервые за время пребывания на Мертвых Мирах Одиночка почувствовал нечто подобное восхищению.