Александр Матюхин - Удел Упыря

Факелы приближались медленно, неотвратимо и целенаправленно. Скорее всего, нелюди еще не определили, где он находится. Но скоро они наткнутся на него, безвольно висящего, дергающего ногами, бессильного. Юсуп зло сплюнул сквозь щель между зубами – ничего умного в голову не пришло. Оставалось висеть и ждать.

– Глянь-ко, Микола, кого к нам занесло, – неожиданно раздался над головой чуть приглушенный бас. От неожиданности Юсуп съехал еще на пару сантиметров вниз, отметив про себя, что рубаха окончательно вылезла из штанов, и теперь его голому пузу предстояло тесное знакомство с холодными камнями.

Над головой тем временем обозначилось движение. Кто-то перевесился через карниз (на Юсупа посыпались мелкие камешки) и удивленно присвистнул:

– Как же тебя занесло туда, родимый?

Юсуп хотел грязно выругаться в ответ, но сдержался, ибо любой неосторожный выдох мог плохо повлиять на его здоровье.

– Держится, подлец! – отметил все тот же бас. – Глянь-ка, Микола, ведь держится, зараза, аки вша на затылке!

На голову Юсупа вновь посыпались камешки, так и норовя утрамбоваться за шиворотом.

– А он жив ли вообще?

Юсуп почувствовал, что злоба медленно поднимается от голого живота к голове. Лучше бы вытащили скорее, а то стоят там и рассуждают!

– Движется вроде… Или может у него эти… ммм… мне еще жинка рассказывала, что у мертвяков такое бывает… как его…

– Судороги, – подсказал второй, – мне тоже кто-то говорил. А! Жихарь рассказывал! Когда на прошлой неделе одному торгашу голову рубили, так он, слышь, после того, как голова отлетела, ка-ак поднимется, да-а как побежит, да-а как закричит!

– Брешешь ты, Микола, – уверенно сказал бас, – как же он может кричать без головы?

– Вот никто и не понял, а все же кричал он! И петухи вдруг разом замолчали!

– Ну, так это же нечистая сила, значит, в него вселена была! Верно тебе говорю, Микола, нечистые постарались!

Юсуп слушал всю эту болтовню, крепко сжав зубы и проклиная говорливых русичей. Он всегда относился к иноземцам из далекой Московии с некоторым презрением. Язык у них был подвешен куда как свободней, чем у турков, но и держать его за зубами они не умели никогда. Единственное, что сейчас радовало, так это то, что русичи наверняка были христианами. А нелюди жуть как не любили христиан.

Оба факела – две светящиеся точки на стене неподалеку – замерли, чуть подрагивая на ветру, словно прислушивались к самозабвенно разговаривающим людям. Нелюди могли напасть, только вот одна загвоздочка мешала. Не были нелюди уверены, что кто-нибудь из русичей не произнесет громко молитву или просто не помянет имя Господа Бога ихнего. А для нелюдей подобное – верная смерть. Главное, чтоб сказано было от чистого сердца.

– Смотри-ка, дернулся еще раз! Нет, Микола, это не эти, как их… он живой! Держится за камни!

– Дошло, – процедил Юсуп и снова проехался животом по камням, сдирая кожу. Больно, но ничего не поделаешь – все же лучше, чем смерть!

– Живой! Точно! – уверенно сказал второй. –А ну, давай-ка, Алексашка, вытащим его, посмотрим, чтой-то за чудо к нам попалось!

Две пары сильных рук подхватили Юсупа за подмышки и, не слишком церемонясь, вытащили на карниз.

Дрожащие огоньки на стене так и остались на своих местах, не двигаясь. Вмешаться не решились все-таки.

– Турок! – констатировал один из русичей. – Ей-богу турок!

Юсуп присел, разминая затекшие пальцы и дожидаясь, пока ударившая в голову кровь не разольется по всему телу. Перед глазами плыли бурые пятна вперемешку с мутным туманом, который он, наверное, будет помнить еще очень долго. Все его тело била мелкая дрожь, голый живот настоятельно требовал, чтобы его во что-нибудь закутали.

– Ты жив ли? – Один из русичей присел перед Юсупом на корточки и заглянул ему в лицо. Юсуп смутно различил лишь густую бороду, закрывающую едва ли не большую часть физиономии, и два маленьких глаза, в которых, если и наблюдались проблески ума, то весьма и весьма смутные.

– Дышит, – сказал тот, который стоял, – значит живой! Давай-ка, турок, поднимайся!

Только встав на отекшие ноги, опершись ладонью о карниз, Юсуп разглядел своих спасителей полностью.

Во-первых, оба они были охранниками. Патрулем, который по ночам обходил крепостную стену, менял потухшие факелы, тайком от начальства прикладывался к бутылочке вина и пресекал любые попытки проникновения в город не через входные ворота. Юсуп в их глазах как раз и являлся нарушителем порядка. Не станет же законопослушный человек среди ночи висеть на городской стене, не подавая признаков жизни. Затаился значит! А если затаился, то что-то недоброе затевает! Верно!

Нет, Юсуп знал, что для охранников подобные логические умозаключения были чересчур сложны. Их мозг действовал по более упрощенной схеме: попался – плати или тебя отведут кое-куда кое для чего. Там уж позаботятся о том, чтобы о тебе никто больше и никогда не вспомнил. Разве только птицы, которые будут выклевывать твои остекленевшие глаза и синий язык…

Во-вторых, тот охранник, которого звали Алексашкой, был не в пример моложе своего напарника, а значит, справиться с ними обоими Юсупу труда не составит.

Юсуп высморкался кровью, прочищая как следует ноздри, и посмотрел за стену. Хоть его мутило от одного только вида отвесной скалы и рваного тумана, проплывающего внизу, он разглядел, что факелы исчезли. Нелюди убрались восвояси, поняв, что сейчас им ничего не светит. Может, затаились где-нибудь за углом и ждут своего часа? Нельзя было отрицать и такую возможность. А в то, что из города все же удастся выбраться незамеченным и непойманным, теперь верилось с трудом.

– Ты кто будешь? – поинтересовался между тем Микола, разглядывая Юсупа в свете ближайших факелов.

Юсуп в ответ тяжело вздохнул, всем своим дрожащим телом давая понять, что говорить он сейчас не в состоянии. До русичей не дошло. Алексашка легонько толкнул его в бок:

– Тебя спрашивают, турок, значит отвечай! Какого рожна полез на стену среди ночи?! Это же государственное преступление! Знаешь, что за такие дела бывает?

Юсуп согласно кивнул:

– Ведаю, господа, но уж никак не мог сдержаться! В одной деревеньке, отсюда верст пятьдесят будет, у меня дочка рожает, а ворота городские уже закрыли совсем, вот и решил я, окаянный, так выбраться, вы уж не обессудьте!

– Ворота городские вроде и не закрывал никто, – подозрительно сощурился Микола, – пошто врешь?

– Не вру я, господа охранники, закрыты ворота! Совсем закрыты, значит. Подошел я, смотрю, а стражи уже и балки металлические кладут, и факелы вдоль стен зажигают, вот и решил, чтоб поскорее…

– Эка ты дурак, турок, – сказал Микола, – ты что, не знал, окаянный, что здесь океан? Дорога-то с другой стороны совсем.