Коллектив авторов - Полдень, XXI век (июль 2012)

– Есть настоящая мишень.

Достал пару фоток.

Неживой посмотрел. Мужик как мужик. Незнакомый. На одной карточке – в анфас, на другой – в пол-оборота.

– Кто это?

– Изобретатель.

– Изобретатель чего?

– И секстензора, и нейтрализатора.

– Ах, вот как.

– Он предатель, – жарко прошептал Гаргулия.

– В каком смысле?

– В прямом. Законтачил с англичанами, собирается драпать за кордон… Слушай, майор, надо убирать его как можно скорей. Опытный образец, слава Богу, я успел унёсти, но ведь он, иуда, всё восстановит… для тех, понимаешь? Нельзя допустить!

Он врал так нелепо и так неряшливо, даже бить его было противно. Заплевать бы морду ему смачным ржанием… злость мешала. Злость – она дисциплинирует.

– Стукнул бы своему принципалу, – сказал Неживой. – Вместо всей этой партизанщины.

– А я и стукнул. Сдуру. Начальник «эмки» оказался в доле… «Эмка» – это Управление «М»… а может, не он один…

– Когда хочешь кончить суку, прям щас?

– А почему нет?.. – Капитан сверкнул глазами, выдав свои чувства. – Ты всё-таки сначала опробуй истребитель на «кукле». Умоляю, Виктор Антонович, поторопись. Решай, кто из прохожих больше нравится… или больше не нравится…

– Мне не нравишься ты.

Неживой, весело скалясь, вытянул из кармана кнопку на проводках.

Гаргулия отшатнулся. Схватился за ручку двери.

– Сидеть, – скомандовал Виктор, взявши мудака за шкирку.

Трясущимися пальцами тот нашёл тумблер от нейтрализатора. Щёлк, щёлк! Забыл в панике, что прибор испорчен, что под рубашкой – одна бахрома.

– Не шути так! – визгнул он.

Шутка удалась.

Не то чтобы Витя верил, нажимая на кнопку, что эта пародия на дверной звонок сработает. Не сработало бы – нашёл другой, более привычный способ накормить свой гнев. Ибо судьба наглеца была решена ещё в начале встречи.

«Не жить тебе, сука…»

Человек на водительском кресле судорожно, рывками вдохнул, выгнулся дугой, захрипел. Кисти рук его растопырились. Потом он обмяк; и всё в нём вдруг обмякло – разом… Так бывает, если бляшка из сонной артерии попадает в мозг. «Инсульт и тромбоэмболия» – покажет вскрытие.

В выпученных глазах капитана стоял ужас.

– Надо же, – восхитился Виктор.

И впрямь – как просто. Чехольчик, кстати, опять слегка попачкался…

Эх, Ростислав Арчилович, знаток слабых мест, запустил ты себя, такую «критическую зону» у самого себя прошляпил.

Агония длилась несколько минут, подарив Неживому интересное зрелище. Попутно, не теряя темпа, он провёл личный досмотр жертвы. Нашел сложенный ввосьмеро листик бумаги, развернул… Письмо. Начинается, как в романах: «Ирина! Если ты это читаиш, значит, миня уже нет в живых…» О, как драматично. Изучать письмо целиком было не время и не место, так что Неживой без затей сунул листок в карман. Повинуясь импульсу, снял с умирающего тумблер от нейтрализатора – вместе с оторванными проводками. Некоторое время всерьёз размышлял, не вытащить ли заодно и секретную штуковину из офицерской задницы, но быстро убедил себя, что это лишнее.

Прибрал он также оба фото неведомого изобретателя, столь ненавистного капитану Гаргулия. И диктофон до кучи.

Взял деньги. Ну и, разумеется, была изъята копия медкарты. Всё прочее не тронул.

Прежде чем покинуть автомобиль, скрупулёзно стёр свои пальцевые следы.

Глаза мертвеца остались открытыми.

Девица потерянно ждала в вестибюле: сидела на скамейке, нахохлившись. Думала, её бросили. Состояние гостьи было понятно – без паспорта не уйдёшь, и мысли всякие в голову лезут.

Увидев майора, взвилась ему навстречу, кипя негодованием.

– Моя сладенькая заскучала! – воскликнул тот, коверкая слова, как с детьми разговаривают («сляденькая заскучаля»). – Пусенька проголодалась! («Проголядялясь».)

Вообще-то на чужие чувства Неживому всегда было плевать. Вернее сказать, негатив, который ему удавалось возбудить в других людях – страх, злость, зависть, – вызывал в нём прилив сил и поднимал настроение. Но сейчас был не тот случай, чтобы подпитывать энергетику. Девица могла попросту сбежать и была бы в своём праве. Одним движением бровей погасив искры бабских обид, он спросил напрямик:

– Не передумала?

Она не передумала. И тогда майор повел гостью в святая святых.

– Обрати внимание, в дежурной части пуленепробиваемые стёкла. Мой плевок выдерживают с полуметра. На первом этаже у нас находится коридор для пыток, где раскалывают особо упрямых. Называется это место «домом отдыха». А сейчас иди на цыпочках, наверху вырыли нору кроты из коррупционного отдела, у них на жопе есть дополнительные уши…

Барышня смотрела, раскрыв глаза до упора. Невинные такие глаза, хоть и подведены чем-то. Смотрела не вокруг, а на своего рослого, плечистого и речистого проводника.

– …Сам я, открою служебную тайну, «процедурщик». Это значит – спец по нестандартным способам применения обычных вещей. Умение, между прочим, редкое, таких оперов мало.

Вот тебе недавний пример. На допросах иногда используют «плетёныш», типичное ментовское средство. Это маленькие мешочки с песком, связанные в цепочку наподобие бус. Их сильно нагревают и бьют злодея по почкам. Пятнадцать-двадцать раз. Никаких следов. Через неделю-две почка отказывает, но к нам это уже не пристегнёшь. Нагревают на сковородке в полотенцах… ну, не суть. Я ввёл усовершенствование. Теперь «плетёныш» делают из капронового чулка. Я придумал так: засыплешь в чулок чуть-чуть песка, перевяжешь, и получится маленький мешочек, потом сдвинешься по чулку вверх, снова перевяжешь, насыплешь новую порцию песка и так далее. Поверх для надёжности надевается второй чулок. Быстро и удобно… Правда, я хороший человек?

Она почему-то не ответила. Хотя, казалось бы, простой вопрос.

– И нечего ржать, – строго предупредил майор.

Никто и не ржал: гостья по-прежнему веселилась абсолютно молча, выразительно двигая лицом и телом. Подвижная такая девочка. С подвижными глазками, полными любопытства.

Виктор не следил за своей речью, но всё, что он натрепал сегодня вечером, – начиная с метро «Чернышевская», – было сущей правдой. И про возлюбленную, прикованную на трое суток к кровати, и про усовершенствованный им «плетёныш», и даже про коридор пыток в недрах Управления.

Кстати, в коридор этот, чаще именуемый «ожидалкой», майор на всякий случай заглянул по пути. Привычка. Сидел там в полном одиночестве тоскливый мужик, прикованный к железной скамье браслетами… ну и нормально. Люди работают.

Так и дошли до нужной двери: кто пар пускал, кто слюни.