Элизабет Мун - Раз став героем

Она не помнила этого, не помнила времени, когда предпочитала часами кататься верхом. В памяти осталась лишь ненависть к урокам, ноющим мышцам, ко всей этой работе в стойле и уходе за животными. Могла ли болезнь стереть не только удовольствие от общения с лошадьми, но и все воспоминания о том времени, когда ей это нравилось?

- Полагаю, ты следовала своего рода плану, - продолжил Корон. - Потому что тебя и след простыл. Никто не думал, что ты способна на то, что сделала. Все считали, ты потерялась или отправилась в горы и произошел несчастный случай. Никто так и не узнал, что именно с тобой случилось, потому что ты не могла ничего связно рассказать, когда тебя нашли.

- Лихорадка, - догадалась Исмэй, чувствуя, как пот струится по телу.

- Так сказал твой отец.

Она слышала это и раньше от Себастьяна. Теперь его слова эхом отозвались в ее памяти. Исмэй выросла и теперь могла улавливать и интерпретировать нюансы слов и тона. Недоверие шевельнулось внутри нее.

- Так сказал отец...?

Исмэй произнесла это осторожно, не глядя в лицо старику, но видела бьющуюся жилку на его шее.

- Ты все забыла, и он сказал, что это к лучшему, что не стоит заводить разговор на эту тему. Теперь ты знаешь, что не все было просто сном... Полагаю, психологи Флота выудили все и помогли с этим справиться?

Исмэй застыла как статуя, чувствуя, что внутри начинает клокотать обжигающий холодом ужас. Она подошла к истине ближе, чем хотела, и теперь не могла пошевелиться. Исмэй чувствовала на себе его взгляд и знала, что если поднимет глаза, то не сможет спрятать ужас и замешательство. Вместо этого, она начала переставлять тарелки на подносе, раскладывать хлеб и приправы, наливать чай в маленькую чашечку с серебряным веточками... и не могла поверить, что руки остаются крепкими и спокойными.

- Конечно, я не мог спорить с твоим отцом при таких обстоятельствах.

При таких обстоятельствах Исмэй с радостью сверну ла бы ему шею, но знала, что это не поможет.

- Не только, потому что он был тогда моим командиром, но... он был твоим отцом и лучше знал, что хорошо для тебя. Иногда я спрашивал себя, помнишь ли ты что-нибудь до лихорадки. Может, именно это изменило тебя...

- Моя мать умерла. Я долго болела, - выдавила Исмэй; голос звучал так же спокойно, как тверды были руки.

Как это возможно, если ужас захлестнул ее, проникая в самые глубины души?

- Если бы ты была моей дочерью, думаю, я бы все тебе рассказал. Новичкам помогает, если они выговорятся после первого боя.

- Отец считал по-другому, - произнесла Исмэй.

В пустыне было больше влажности, чем у нее во рту. Ей казалось, что голова раскалывается, и она падает в бездонную пропасть...

- Да. Что ж, я рад, что у тебя наконец появился шанс справиться с этим. Но ты должно быть чувствовала себя ужасно, когда пришлось пойти против своего капитана. Второе предательство... - внезапно его задумчивый голос изменился. - Исмэйя! Что-то не так? Извини, я не хотел...

- Лучше всего, если ты расскажешь, что знаешь, - удалось произнести Исмэй глухим голосом; пыль в рту превратилась в вязкие комки глины. - У меня остались лишь обрывочные воспоминания, и психоняни решили, что этого недостаточно для анализа.

Психоняни решили бы, что этого недостаточно, если бы вообще узнали о них. Они не узнали. Предполагалось, что любой с ее происхождением мог иметь подобные проблемы. А она, поверив семье, что все в кошмарах было лишь ее воспаленным воображением, побоялась рассказать об этом. Она боялась, что ее объявят сумасшедшей и неблагонадежной, непригодной к службе... отправят в отставку, и ей придется с позором вернуться домой. Ни поэтому ли семья до такой степени была убеждена в ее провале, что год держала для нее лошадь?

- Возможно, тебе следует спросить отца, - с сомнением произнес Корон.

- Я подозреваю, он будет недоволен, что его решение ставится под сомнение, - со всей искренностью, на какую была способна, сказала Исмэй. Даже если это психоняни Флота. Это бы помогло.

Корон кивнул:

- Если ты так считаешь.

Ей пришлось посмотреть ему в глаза на мгновение, пришлось выдержать его обеспокоенный напряженный взгляд из-под сдвинутых бровей.

- Это неприятная тема, но ты ведь уже все знаешь.

Тошнота подкатила к горлу Исмэй. Не сейчас, взмолилась она, мне надо знать.

- Уверена, - твердо произнесла она.

***

Это было время мятежей и гражданских беспорядков, когда одна маленькая девочка, уверенная в себе, смогла проехать на пони, а потом по железной дороге несколько тысяч километров.

- Ты всегда могла придумать хорошее объяснение своим поступкам, сказал Корон. - Всегда выдавала какую-нибудь историю, когда тебя ловили. Полагаю, поэтому ты ни у кого не вызвала подозрений. Наверное наплела, что тебя отправили к тете или бабушке, а так как ты не была испугана и имела при себе деньги, тебя и пустили в поезд.

Все это было предположением. Им так и не удалось проследить ее путь после того, как она оставила пони, которого так и не нашли, но в то время он вполне возможно закончил в чьем-нибудь дымящемся котле. Поезд, на который она села, оказался в самом центре разгоревшегося конфликта.

- В последнем сообщении говорилось, что твой отец находится в казармах Бухоллоу, туда и шел поезд. Тем временем восставшие вышли на восточную окраину округа, разрушая все на своем пути, и направились к главным складам в Бьют Бэджин. Отряд Бухоллоу, был слишком мал, чтобы сдержать их, поэтому твой отец отступил, решив зайти им в тыл и отрезать путь к отступлению, тогда как Десятый полк, вызванный из Кавендера, должен был ударить с фланга.

- Я помню это, - сказала Исмэй.

Она помнила записи, а не то, что произошло с ней. Мятежники считали, что ее отец никогда не оставит Бьют Бэджин незащищенным, и отправили часть своей армии деморализовать его отряд, а остальные силы направились к складам. Решение отца покинуть Бухоллоу и заманить противника в ловушку было ярким примером его тактического таланта и в последствии попало в учебники. Он сделал для города все, что мог. Гражданское население Бухоллоу успели эвакуировать до прихода повстанцев. Многие благодаря этому остались живы.

Но Исмэй, оказавшись зажатой среди первых беженцев, проехала на две остановки дальше. Железная дорога оказалась заминирована обеими армиями. Хотя в официальных сообщениях говорилось, что именно повстанцы взорвали нижний мост через канал Синет как раз тогда, когда по нему шел состав, Исмэй до сих пор не была в этом уверена. Разве правительство признает, что взорвало собственный поезд?

Она помнила страшный удар, сотрясший вагон; поезд замедлил ход. Исмэй застряла между толстой женщиной с плачущим младенцем и костлявы мальчиком, который не переставая пихал ее в ребра. Из-за толчка вагон покачнулся, но устоял. Другим не так повезло. Исмэй могла вспомнить только, как спрыгнула со ступеньки, - для маленькой девочки это было очень высоко, - и последовала за женщиной с младенцем без какой-либо веской причины, только потому что та была матерью. Костлявый мальчик еще раз пихнул ее и побежал в другую сторону. Из дымящегося позда доносились крики перепуганных людей.