Галина Долгая - Грани кристалла

— Хорошо-то как! — Саша встал и раскинул руки; тонкая ткань футболки округлилась на плечах, обозначив крепкие мышцы. — Пашка, ну что ты такой кислый?! — Саша потрепал друга по ежику светлых волос и застыл, с улыбкой вглядываясь в лицо Павла. — Смотри, вечер какой! Фантастика! И мы здесь, в горах… вместе, как и раньше, а?

Павел посмотрел на друга. В прищуре его глаз виднелись лучики солнца. Искренняя улыбка украсила лицо, которое будто разгладилось, несмотря на глубокие складки на лбу и в межбровье.

— Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось? — спросил он, и сам же ответил: — Твоя искренность! Во всем — в отношениях, в делах и даже в эмоциях.

— Ну, такой я! — Саша рассмеялся.

Снизу потянуло дымком. Друзья час назад забрались на холм, который круто шел вверх прямо от поляны, где они разбили лагерь. Две серебристые палатки внизу казались игрушечными домиками. Чуть в стороне от них поднялась струйка дыма. Женщина — тонкая, почти прозрачная в лучах заходящего солнца, — встала, откинула назад прядь волос, упавшую на лицо, и снова наклонилась над кострищем.

— Катя! — закричал Саша, махая рукой.

Она повернулась на крик и, разглядев мужчин, с чувством помахала в ответ.

— Красивая она у тебя! — заметил Павел и тяжело вздохнул.

— Красивая… а ты все еще любишь ее? — прямо спросил Саша.

Павел опустил глаза и пошел вниз, на ходу отвечая:

— Любишь, не любишь, какая разница? Она — твоя жена, и все тут. Пошли, поможем. Сидим тут, а женщина костер раздувает.

И он помчался вниз, как горный козел с кручи.

— Стой! — азартно закричал вслед Саша, и, сорвавшись с места, кинулся вдогонку.

Катя не спускала с них глаз: как и прежде, друзья мчались к ней наперегонки, по пути срывая головки цветов, верхушки травы, чтобы, подбежав первым, осыпать ее и получить благодарный взгляд сияющих глаз. Глаза Кати свели с ума не одного воздыхателя: нежно-голубые, огромные, опушенные длинными ресницами. На ее худощавом лице они сияли, как два топаза. Открытость взгляда, ее лучезарная доброта приковывали внимание.

Саша все же подбежал первым: почти внизу, перед саем, Павел будто оступился и чуть свернул в сторону, уступая тропу другу.

— Привет, милая! — Саша поцеловал жену в щечку и высыпал две пригоршни трав на ее голову. Сиреневые головки чабреца, лепестки цветов шиповника вместе с тонкими стебельками травы рассыпались по русым волосам. Катя тряхнула головой, и травинка упала на ее ресницы.

— Ой, — женщина опустила голову, моргая глазами, — ну что вы, как дети прямо, все никак свои забавы не оставите.

Она смахнула травинку с лица и, развернувшись, пошла к палатке.

— Вот тебе раз! — Саша развел руками. — Хотелось как лучше…

— А получилось как всегда! — поворачиваясь, закончила жена. — Ладно, чего уж там…, - сменив гнев на милость, она с улыбкой посмотрела на мужа, — костром займись, ужин пора готовить. Да и Ирка где-то запропастилась…

Павел опустил аккуратные палочки, которые он наломал из сухих веток, что они еще загодя принесли, и насторожился, прислушиваясь к звукам, идущим с противоположного склона. Катерина пристроила котелок над костром, который уже весело трещал, поглощая дрова, и подошла к Павлу.

— Что? — спросила она и, приложив руку ко лбу, защищая глаза от света, устремила взгляд в ту же сторону.

Павел сжал ее руку:

— Ничего, не волнуйся, — и, сказав это — тихо, словно самому себе, — стремительно побежал, так быстро, что Катерина ничего не успела осознать.

— Саша… — она начала задыхаться от волнения, сердце забилось чаще, предчувствуя беду, — Саша, там Ира… Ира! — закричала она и побежала за Павлом.

Когда Павел подобрался к камню, нависающему над крутой осыпью, Ира держалась за него одними пальцами. Раздумывать о том, как она оказалась в таком положении, не пришлось. Еще пару секунд и пальцы девочки соскользнут. Павел в несколько прыжков оказался на камне и, упав на живот, крепко ухватил Иру за запястья. Вытянув девочку наверх, он обнял ее, прислонившись спиной к склону. Острый камень вонзился в спину, но Павел не шевелился. Он слушал, как стучит сердце девочки, нотой радости дополняя музыку природы, окружающую их.

Крутой склон уходил в небо острием старой скалы. Когда-то, много тысячелетий назад, эта скала грозно встречала путника, преграждая ему путь. Но теперь от ее величия только и остался, что полуразрушенный гребень, который продолжал осыпаться вниз, образуя коварную осыпь. Крупный камень, отвалившись от скалы, не докатился до подножия холма, а застрял на его середине, обратившись вверх плоской стороной. Со временем, дожди и ветер сделали свое дело, укрепив камень почвой, смываемой сверху. Мелкие камешки, стекая с каждым дождем, смешались с грунтом и корнями эфедры, став прочной опорой.

— Что, Ира, испугалась? — наконец спросил Павел, погладив девочку по голове.

Гладкие волосы, такие же русые, с золотистым отливом, как у мамы, растрепались пушистыми прядками. Ира отстранилась и, сняв бархатную ленту с косы, расплела ее. Расправив волосы растопыренными пальцами, проведя по ним, как расческой с редкими зубьями, она снова туго заплела косу и, закрепив конец, откинула ее назад, с гордостью посмотрев на своего спасителя.

— Ты красивая, как мама, — любуясь девочкой, сказал Павел.

Ира кокетливо сверкнула глазами и отвернулась, пробурчав:

— Я сама по себе, и мама здесь ни при чем!

Павел рассмеялся.

— Что вы смеетесь? — Ира снова одарила его взглядом. — Думаете, спасли, так и смеяться можно?

— Нет, что ты, я так не думаю. Да и не спасал я тебя вовсе, просто руку подал.

Ира с вопросом в глазах уставилась на него.

— И вы не будете рассказывать моим, — она кивнула в сторону лагеря, давая понять, кому «моим», — как я тут висела?

— Если не хочешь, не буду. Только давай спускаться вниз, а то и рассказывать ничего не придется, сами увидят… Хотя… уже поздно…

Внизу карабкалась по камням Катя, впереди, перепрыгивая с камня на камень, бежал Саша.

— Все! — заключила Ира. — Сейчас начнется: Куда поле-е-е-зла, думать голово-о-о-ой надо…

— Думать, и, правда, надо головой, — перебил Павел, — давай так договоримся: ты спустилась на камень, а потом испугалась, ладно? Здесь я тебя и нашел, только не висящей, а сидящей, договорились? Это, чтобы твоих, — он тоже кивнул вниз, — не пугать.

Ира согласилась. Дядя Паша начинал ей нравиться. Когда он приехал, она приняла его в штыки. Ну и что с того, что космонавт? Ира видела, как готовились родители к его приезду. Мать всю квартиру вылизала и ее заставила свою комнату вверх дном перевернуть. А отец на всю зарплату холодильник забил такой едой, которой в доме и не водилось. «Паша любит, Паше это понравиться, Паша, Паша…» — только и слышала Ира каждый день. И что Паша? Ну, приехал какой-то почти лысый дядька, с только начинающим топорщиться ежиком волос на голове. Молчит все время, на все вопросы отвечает «да, нет». Родители перед ним разве что не танцуют, а он только улыбается. Даже в школу к ней отказался идти. А она на весь класс растрезвонила, что к ним космонавт Курлясов приехал. Отец потом учительнице сказал, что у его дочери фантазии такие, что она пошутила! Какие шутки?! Теперь все в классе смеются над ней. И отец выговорил, да так, что едва не шипел: «Он инкогнито приехал, у него психологическая травма, ему нужно создать все условия для отдыха!».