Евгений Щукин - Тропинкой человека

Расстаться? Перестать пить кровь. Ходить по залитым солнцем улицам. Вернуться в семью…

Конечно, я сказал «да».

Дроботецкий кивнул и, отчего-то очень тихо, почти шепотом сказал:

— Ну, дай-то Бог.

Я опустил взгляд, пережидая соответствующую случаю паузу.

— Ты углядел какую-нибудь разницу в ДНК?

Прежде чем отрицательно покачать головой, я всмотрелся повнимательней. Увы. И ах.

— Нет, Сергей Викторович. По-моему, они одинаковы.

— Именно. Генетически ты ничем не отличаешься от обычного человека.

Что? Я вопросительно вскинул голову.

— То есть, если взять за основу твою ДНК и клонировать человека — он будет таким же, как все. Отличие находится в крови; точнее, в ее составе.

— Вирус, — сказал я, припоминая.

— Нет. Скорее всего, нет. Мы выявили это соединение. По своей структуре оно напоминает гормон. Довольно необычный гормон. Впрочем, версию о вирусе мы тоже отрабатываем. Видишь ли, Кеша, — тон Сергея Викторовича стал более доверительным, — это соединение, во-первых, повышает уровень работоспособности твоего организма, активирует дремлющие участки мозга и, таким образом, обладает признаками гормона; во-вторых, переориентирует весь сложный цикл по приему и переработки пищи на употребление одной лишь крови, что возможно в случае нахождения в теле инородной структуры, например, вируса; в-третьих, необходимым условием для функционирования этого соединения является гормон, который вырабатывается мозгом исключительно в процессе приема пищи. То есть когда ты пьешь кровь, — пояснил Дроботецкий, чтобы внести полную ясность.

— Тогда это все-таки вирус — раз создает условия для своей жизнедеятельности.

— В таком случае, к вирусам можно отнести практически все.

— Но, Сергей Викторович, блокируется работа желудочно-кишечного тракта; организм перестраивается на выработку определенного типа гормона…

— Который, во-первых, не является привычным для человеческого организма; во-вторых, служит основой для нашего соединения. То есть твое тело само вырабатывает вирус, а если так — то это не вирус. По определению. Вирус — мельчайшая частица, размножающаяся в живых клетках. Слышишь — размножающаяся. Вирус сам себя копирует. А здесь — это делает твой организм. Следовательно, твой организм уже нельзя считать человеческим.

— А как же ДНК?

— Не знаю. Честно говоря, именно неизменная ДНК наводит меня на мысль, что процесс девампиризации все-таки возможен.

— Может, сделать полное переливание крови?

— Я думал над этим. Остается еще мозг с выделяемым им гормоном.

— Тогда устроим голодание. Не имея подпитки, эта дрянь обязательно погибнет.

— Возможно, вместе с тобой. Кроме того, я лично опасаюсь находиться рядом с голодным, а, следовательно, потерявшим над собой контроль вампиром.

Пришлось пожать плечами:

— Варианты кончились.

— У меня — тоже, — признался ученый. — Тебе пора идти. Скоро утро.

Быстрый взгляд на часы. Да, действительно: пора на боковую. Поднявшись, я двинул стул к стене и, проговорив «До свидания», шагнул к порогу.

— До свидания. С Новым годом, — донеслось от стола.

Да, Новый год был необычным. Я задержался на секунду, обернулся — и ответил:

— С Новым годом.

Замелькали, сменяя друг друга, дни и ночи. Некоторые из них остались в памяти; другие — затерялись на фоне более ярких событий; но все они прошли под единым лозунгом «Даешь возвращение человека!»

Меня без конца исследовали, сканировали, кололи какие-то препараты, брали кровь на анализ, — словом, в покое не оставляли. Все, что удалось определить экзекуторам, так это феноменальную способность моего тела восстанавливаться. Тоже мне откровение! Но все равно — наблюдать было интересно.

Взятую на пробу кровь травили химикатами — с минимальным эффектом; растворяли в кислоте — что давало страшный, дикий по своим возможностям, яд; пропускали через меня электрический ток — с напряжением, превышающем знаменитые двести двадцать вольт.

Единственное, что давало свои результаты мгновенно и сразу — использование огня. Здесь реакция была как у обычного человека. Для полноты картины надо упомянуть про использование ультрафиолета, лука, чеснока и серебра, — но это, конечно, уже не ново.

Ах да, серебро! Его ионы не очищали мою кровь, как им положено, а неуклонно ее… изменяли, жгли; уничтожали именно те образования, которые и делали из меня вампира. Но, раз уж я целиком состоял из этих образований, идея полежать под капельницей с частицами серебра мне не понравилась. Лес рубят — щепки летят.

Почему-то Димка и Сергей Викторович не сильно испугались возможности спалить мня заживо и бесконечно ставили опыты с серебром. Разговаривая, они использовали узкоспециальные термины, но все и так знали: эта парочка ищет способ приготовить сыворотку, способную уничтожить вампиризм как телесную болезнь.

Слышали бы об этом военные!

В конце концов, мне надоело. Я взбунтовался.

Ляпнул какую-то крикливую фразу насчет тюрьмы и пыток в ней. Психанул и отправился домой. На побывку.

Меня никто не останавливал. Пусть бы только попробовали! Хотя… если бы на пути возник Дроботецкий, я бы, конечно, вернулся. Но Сергей Викторович отошел в сторону, безошибочно чувствуя мое настроение и элементарную потребность в отдыхе.

В итоге — я беспрепятственно вышел из здания института, быстро «поймал» маршрутку и даже доехал до нужной остановки. Но, когда почти уже подошел к дому, мое везение кончилось.

Скрип снега позади прозвучал как взрыв. Встревоженный, я обернулся.

— С крыши спрыгнул, — заявил Фаргел в мои испуганные глаза.

— Здравствуй, Старейший, — приветствовал я, уже успокаиваясь: встреча с Фаргелом несла в себе какой-то элемент стабильности: как-никак мы уж встречались раньше — знакомый вампир. Интересно, а оборотни на свете есть?

— Я искал тебя.

Да ну? Любопытно, зачем? Я вопросительно поднял брови.

— Ты солгал мне о Борисе. Почему?

— Я не понимаю, — пробормотал я, оттягивая время.

— Понимаешь. Я хочу знать, почему ты его убил.

Притворяться дальше было бессмысленно:

— Он не оставил выбора.

— Не оставил выбора? Рассказывай по порядку. С чего все началось?

Пришлось рассказать. По порядку, как и просил. Несущественные, на мой взгляд, детали я пропускал, коротко и четко подводя повествование к тому, что было причиной схватки. Фаргел показался мне существом эмоциональным и я надеялся, что упоминание о Наде снизит его воинственный пыл.

В крайнем случае, если дело дойдет до драки, у меня должны быть небольшие шансы.

Фаргел действительно смягчился. Даже поза стала менее обвиняющей: плечи расслабились. Носком ботинка Старейший начал задумчиво ворошить снег. Но я обрадовался рано: