Евгений Щукин - Тропинкой человека

Боже, что со мной происходит? Зачем я это говорю?! Все болезни от нервов! Но не показывать же им, что дико боюсь?

— Если бы Дроботецкий не пестовал тебя, у нас пошел бы, извини, другой разговор. Он за тебя ручался. Но я совсем не уверен, что это правильно — судя по твоему… настрою.

— Я не навязывался! — спустили под прицелом, да еще и права качают!

— Ты отказываешься?

— Что?

— Отказываешься помогать ему? Уходишь?

Ухожу? Нет, я отвернуться не могу, пусть даже некоторые ведут себя по-свински. Ради Сергея Викторовича можно и потерпеть.

— …Хорошо, я немного погорячился, — признал я после некоторого раздумья. — Извиняюсь. Было бы здорово, если бы другая сторона опустила арбалеты. В знак примирения.

Говоривший со мной охотник нехотя повел рукой. Смертоносные устройства послушно склонились к земле. Я перевел дух.

— Итак, что вы хотели мне сказать?

— Нам нужна твоя помощь. Дроботецкий в плену у Старейшего по имени Фаргел. Мы хотим…

— Где в плену? — перебил я, не веря собственным ушам.

— У вампира по имени Фаргел, — бесстрастно подтвердил охотник. — Раз у тебя с ним сложились какие-то отношения, ты можешь сделать так, что Дроботецкого отпустят без крови.

И дернул же меня черт спросить:

— Без вашей крови, имеется ввиду?

Охотник неприязненно глянул на меня, но все-таки подтвердил:

— Именно так. Но, если Сергей Викторович для тебя что-то значит, ты сделаешь все, что можешь. Мы оставим Старейшему жизнь — в обмен на жизнь Дроботецкого.

«Плохо вы знаете Фаргела, товарищи».

Вслух я сказал иное:

— Фаргел — один из самых сильных вампиров, которых я знаю, один из самых сильных вампиров на всей планете. Не уверен, что он станет с вами договариваться.

— Забыл добавить, что он очень умен, — поправил меня собеседник. — Конечно, он не будет с нами договариваться: это было бы непоправимой глупостью с его стороны. Между нами не может быть никаких разговоров. Зато он станет разговаривать с тобой.

— С какой стати?

— Потому что он тоже был твоим учителем — или пытался им быть, не знаю точно.

— У нас — дружеские отношения, но этого мало: я не имею никакого влияния на его поступки. Нужно что-то, способное Фаргела заинтересовать. Нужно предложить ему что-то взамен!

— Этим тебе и предстоит заняться, — нагло подтвердил охотник.

Пытаясь уверить себя, что все не так безнадежно, я глубоко вздохнул, неторопливо выдохнул.

— Но у вас все равно должен быть какой-то план действий: что, зачем и как?

— План есть. Он состоит всего из двух пунктов. Первый — предусматривает мирное разрешение ситуации; второй — нашу атаку, если ты или Фаргел откажетесь помогать.

— Это все?

— Да. Мы можем только атаковать. Сам понимаешь, никому из нас это не нужно. Сначала попробуем договориться.

В смысле, я должен договариваться. А называться все это будет «совместная операция».

— Но что я должен ему сказать?? — растерянно спросил я прерывающимся голосом. Стоящие рядом люди снисхождения не проявили.

— Думай сам: здесь все зависит от тебя. Просто потому, что мы никогда не вступали в переговоры с вампирами. Мы их уничтожаем.

— Все равно, — тоскливо предугадывая ответ, возразил я, — вы столько лет выслеживали вампиров, что у вас должны быть какие-то сведения о них: что-то такое, что могло бы пригодиться мне в разговоре со Старейшим.

— У нас есть хронология совершённых им убийств. Нужна? У вампира такого возраста нет привязанностей. Все, что ему нужно — это пища. И то он может неделями обходиться без нее. Что-либо иное его просто не интересует.

— Чушь! Вы сами назвали его моим учителем! Да, он хотел быть им. Значит, кроме пищи, его интересует что-то еще!

На мой отчаянный вопль ответили не сразу. Тихо, будто страшась поверить в свои слова, охотник произнес:

— Ты прав. Но мы по-прежнему ничем не можем тебе помочь. Прости. В своих перемещениях Фаргел от нас не зависит, а заключить с ним перемирие невозможно: он просто не станет с нами разговаривать.

Я скептически поднял бровь:

— Но я-то с вами разговариваю.

— Тебя остановить было гораздо проще, чем его. Я знаю, о чем ты думаешь: мол, решили все свалить на тебя. Если получится — мы в выигрыше. А не получится — ничего не потеряем.

Я неопределенно повел плечами. Вообще-то да, именно так я и думал.

— А что ты предлагаешь? Чтобы мы бегали следом за тобой, дожидаясь пока вы встретитесь? Потом мы должны наброситься на вампира и скрутить его? Вот тогда он всё расскажет! Так?

— Ну, вы можете просто держаться рядом…

— Если он нас увидит, переговорам конец. Будем возможность — он нападет. На чью сторону ты встанешь?

Я уставился в землю.

— Это война, — продолжал охотник. — Вампиры безжалостно убивают нас, мы — отвечаем тем же. Тебе придется выбрать.

— Я не хочу никого убивать. Не хочу становиться убийцей!

— Мы — воины, а не убийцы. Защищаем то, что нам дорого, а не отнимаем что-то у вампиров.

— Например, жизнь! — не удержавшись, съязвил я.

— Можешь предложить что-то иное?

Я сердито засопел — и ничего не ответил.

— Вампир может питаться не только человеческой кровью. Другие живые существа тоже годятся в пищу. И что? Много находится желающих сменить рацион? Что-то не припомню таких.

— Я до сих пор не убил ни одного человека.

— Прекрасно. Будь это не так, мы бы сейчас не разговаривали. Но и ты, Кеша, задумайся: чью кровь пьешь? Тебя никогда не посещала мысль посетить мясокомбинат?

Бр-рр, никогда не хотел оказаться на бойне, покорнейше благодарю.

— Вампирам кровь животных кажется безвкусной — то ли дело кровь человека. Тот, кто недавно смеялся рядом с нами, однажды становится чудовищем, лакающем кровь таких же людей, как и его родные. И ты еще называешь нас убийцами!

— Ладно, все «хороши», — примирительно заметил я. — Вы сказали, что знаете, где находится Сергей Викторович…

Я выжидательно глянул на лицо своего собеседника. Тот вдруг смутился:

— Знаю? Ну, в какой-то степени — да…. Он — у Фаргела.

Я не верил своим ушам:

— Это всё?

— Да, — кратко заявил охотник и так же коротко, но зло, как-то по-волчьи, взглянул на меня. — Это всё.

— Вы что, хотите, чтобы я ввязался с Фаргелом в схватку?

— Если Дроботецкий хоть что-то для тебя значит — ты будешь бороться.

Я медленно покачал головой, отступая назад:

— Извините, камикадзе я был в прошлой жизни. Вы, должно быть, не представляете себе возможностей Старейшего!

— Представляем, и очень хорошо, — заявил охотник, делая шаг навстречу. Снег под ногой смертного оглушительно громко хрустнул, наполнив меня чувством страха, которое до сих пор пряталось в темных уголках подсознания.

Я попятился дальше.

Внимание сосредоточилось на охвативших меня в полукольцо фигурах. Легкий пар их дыхания не скрывал выражения глаз. Каждая жилка, трепетавшая на их лицах, каждое биение сосудов виделись мне ясно и отчетливо. Дыхание смертных, по неведомому повороту жизни ставших охотниками за бессмертными; глухой сип наполняющихся воздухом, а потом сжимающихся легких; уверенно и четкое биение их сердец; крепкие руки, сжимавшие арбалеты; взгляды, приковывающие к месту лучше любых цепей, — все это давило на меня, вжимало, мяло. Я чувствовал, что еще немного, совсем чуть-чуть, и… защитные барьеры моей воли рухнут, открывая дорогу черной, беспросветной панике.