Юрий Леднев - Оборотень

— Нет, это ты выдумал.

— Я видел собственными глазами! Вернее — глазами генерала из Америки. Они сработали быстро. Гробики — раз-два, флаги — три-четыре! Как будто ничего не было.

— Может, ты знаешь имена погибших? — Бейкер иронически усмехнулся. И тут же получил, что называется, по носу.

— Знаю! — И Карл начал перечислять погибших на базе. — Том Паркер! Томас Смит! Пол Гей! Роб Рой! Трое солдат и один сержант! Я это наизусть запомнил, когда мне докладывал капитан! Я-то это отлично знаю, в отличие от вас, господин Бейкер, не желающий знать, что творится под боком у нас. Вам выгоднее расхваливать «спасителей Европы». Как же! Вы распластались в рабском сочувствии к ним. — И он со злобой процитировал: — «Унзере Реттунг»! Это ваши слова? Какой стыд! Это не вам за меня, это мне за вас стыдно! А еще когда-то моя мать говорила про вас: «Молодая, восходящая звезда!».

Карл, не понимая того, бил по самым больным местам Гюнтера. Тот побледнел, вскочил в каком-то порыве, а потом снова рухнул на диван.

— Перестань! Перестань, Карл!! — крикнул Дорнье.

— Ах, перестань? — выкрикнул Брюдер. — Вы тут заодно! Сговорились! — Он подскочил к столу и, поглядев на массивную чернильницу, язвительно прошипел:

— Вы оба пишите коричневыми чернилами!

Это было ложью. Но так уж хотелось Карлу. Смертельная бледность залила щеки Дорнье. Может быть, он вспомнил цвет выгоревшей крови, которой царапал предсмертное письмо его отец в Дахау. Но, так или иначе, у него потемнело в глазах. Он встал — и треск пощечины, которую он залепил Карлу, звонко отдался во всех углах кабинета.

Карл остолбенел. Потом истерически завизжал:

— Вы будете меня пытать? Пожалуйста! Но учтите — я ненавижу вас! Трусы!

К удивлению Бейкера, комиссар подошел к вопящему Карлу, положил ему руки на плечи, что было почти отеческим жестом, и, улыбаясь ему прямо в глаза, сказал:

— А теперь, Карл, иди!

Юноша замолк на полуслове и, выпучив глаза, смотрел на Дорнье.

— Иди, иди! Я тебя отпускаю. Вон дверь. Иди. Прощай, Карл Брюдер!

— И вы не боитесь потерять свой… «бифштекс»? — наконец выговорил Карл.

— Я знаю, что делаю! — ответил Дорнье. — Только прошу тебя: не ввязывайся в политику. Это — не для тебя. Занимайся голографией.

— Если вы хотите отпустить меня, то, пожалуйста, без условий! — Карл поглядел вопросительно на Дорнье. — Я тоже знаю, что делаю! — И с гордостью: — Я защищаю наш общий бифштекс вместе с нашей общей кухней и нашим общим домом от дьяволов смерти!

Спору нет, это прозвучало напыщенно, и Дорнье улыбнулся.

— Ну, ну, Карл! Ты преувеличиваешь свои возможности. Юности свойственно донкихотство!

— Если все немцы станут Дон-Кихотами, нам не придется трусливо вздрагивать, глядя, как за колючей проволокой зреет наша смерть!

— А как же сделать Дон-Кихотами всех сразу? — спросил Бейкер.

— Начните с себя! — гордо вскинул голову Карл.

— Иди, Карл! — повторил Дорнье. — У нас с тобой нет времени на рассуждения. Иди! И не забудь мысленно поблагодарить своего покойного деда, которого звали так же, как тебя. — Дорнье пожал Карлу руку. — Не спрашивай меня больше ни о чем…

Карл вздрогнул, вгляделся в Дорнье, видимо, поняв что-то в словах комиссара полиции, повернулся и медленно, словно нехотя, вышел.

Когда дверь закрылась, два человека молчали долго. Потом заговорили:

— За что ты ударил его?

— За то, что он прав!!

— Почему ты отпустил его?

— Потому, что он прав!!

Потом оба человека вполголоса беседовали о чем-то, судя по их лицам, очень важном.

Потом вдруг крылато и твердо прозвучало под сводами кабинета:

— Я знаю, что мне делать!..

— Я тоже знаю, что мне делать!..

Первый, в полицейском мундире, остался в кабинете. Второй, в обычном костюме, вышел на улицу. Он вышел с окрыленной душой и надеждой в сердце, что напишет такую книгу, которую так давно ждут люди.

Спустившись с последней ступени подъезда, он остановился и тихо проговорил:

— Я создам новое Евангелие, по которому научится… да, научится жить Человечество!

Возможно, он преувеличивал свои возможности, но цель его была именно такой.

«Реттунг» — по-немецки означает «спасение».

«Керц» — по-немецки — «свеча».

Название популярного немецкого журнала. В переводе означает «зеркало».

Ультралевые террористические ячейки: «Роте армеен фракцион» из ФРГ, «Аксьон директ» из Франции. Недавно объявлена их совместная программа действий. Объекты их нападений — базы НАТО, военные учреждения, чиновники, отвечающие за сбыт оружия. Формулировки их программ заимствованы из уставов групп антивоенного движения.