Андрей Силенгинский - На килограмм души (сборник)

Какое-то время мы посвятили ритуалу выпивания и закусывания. Пиво к тому времени уже закончилось, поэтому пили не запивая.

– Ты стремишься уйти от реальности, вот что, Юрка! – Прохоров указал на меня обвиняющим перстом.

– Чушь какая! – фыркнул я. – Сижу тут и вполне реально глушу с тобой водку.

– Сидишь… – покачал головой Саня. – А перед этим как долго дверь не хотел открывать, а? Поскорее заснуть хотел, скажешь, не так?

Я пожал плечами. А что еще оставалось делать?

– Эх, Юра… – Прохоров, проигнорировав блюдце с нарезанными огурцами, достал из банки целый и откусил сразу половину. – Жизнь – это жизнь, а сон – это сон, – выдал он после небольшой паузы потрясающую по глубине и оригинальности фразу.

– Ни черта ты не понимаешь, – грустно сказал я. – Это не сон. Не совсем сон.

– Приехали, – Саня сжевал вторую половину огурца, затем подумал и налил. – И что же это?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Но таких снов не бывает. Все совсем по-настоящему, понимаешь?

– Понимаю, – Саша стукнул своей рюмкой об мою и тут же выпил. – Вот что я понимаю. С месяц назад тебе приснился сон. Интересный, красочный, но все-таки самый обыкновенный сон.

– Да нет же! – запротестовал я.

– Не перебивай старших! – Прохоров покачал перед моим лицом своим толстым пальцем и посмотрел из-под бровей. – Обычный сон, повторяю, – он выставил перед собой ладонь, останавливая мои возможные возражения. Хотя я только скептически улыбался. – А уже потом ты домыслил себе все недостающие детали. А себя убедил, что все с самого начала было так, – Саня поболтал в воздухе куском колбасы, – необычайно.

– Иди в баню! – еще раз предложил ему я.

– Давай сходим завтра, – Саня кивнул головой. – Тебе попариться хорошенько не помешает.

– Все! – я хлопаю ладонью по столу. – Сеанс окончен. Спасибо, доктор, мне уже значительно лучше. Теперь слушай сюда: или мы больше не возвращаемся к этой теме, или я выставляю тебя вон, а сам ложусь спать.

Секунду Саша смотрит на меня, а потом пожимает плечами. Что ж нам, правда, и поговорить больше не о чем?

Папоротник, папоротник… Где же ты есть, зараза? Рэст говорил, что в этих оврагах его должно быть много. Мне много не надо, мне бы несколько стебельков всего…

Нет, с одной стороны, конечно, хорошо, что мне не требуется гадюка вареная или жаба толченая. А с другой – ну, не силен я в ботанике. Рэст поднатаскал немного за первую неделю обучения, но разве за семь дней возможно заполнить тот вакуум, который представляют собой мои знания флоры? На уроках ботаники в школе я считал ворон. А вороны – это не флора. Это фауна.

Папоротник почему-то оказалось найти сложнее, чем семь остальных ингредиентов. Солнце уже к закату клонилось, я зверски устал, проголодался и хотел уже плюнуть на свою затею. Или хотя бы отложить до завтра.

Но я знал, если я не сделаю это сегодня, завтра у меня, скорее всего, не хватит духа. Поэтому, бурча себе под нос самые разнообразные проклятия, я продолжал искать этот чертов папоротник.

Нашел все-таки. Упрямый я парень, честное слово. Теперь – домой. Первым делом поесть, а потом займемся всей этой зеленью. Ну и гадость, должно быть, получится. Ладно, по чайной ложке на ночь – это я как-нибудь перенесу.

Разговор с Саней вне всяких сомнений имел на меня значительное влияние. Вот только боюсь, совсем не то, на которое он рассчитывал. Я действительно решил, что жить двумя жизнями – это не совсем хорошо. И вправду шизофренией попахивает. Я ведь уже начал сомневаться, какая из двух жизней более реальна. Здесь у меня отсутствуют воспоминания – и что с того? Можно считать это амнезией.

В общем, решил я от одной жизни отказаться. От той, где у меня квартира с водопроводом и вообще всеми удобствами. От той, где есть компьютеры, автомобили, самолеты и микроволновые печи. От той, где нет Каиры.

Вполне естественный выбор, не так ли?

Сделать это совсем просто. По крайней мере, я на это надеюсь. В моей ученической тетради – толстом фолианте в кожаном переплете – записан рецепт отвара под названием «мертвая ночь». Жутковато звучит, а на деле все довольно безобидно. Выпиваешь это зелье, и на одну ночь лишаешься снов. Начисто. Это именно то, что мне надо, это должно сработать.

Когда я проживу здесь свою жизнь до конца – что ж, наверное, я вернусь обратно в утро, следующее за нашей с Саней беседой. Встану с похмелья, выпью пива и буду вспоминать этот мир просто как интересный сон. Наверное.

Пока я об этом думать не хочу.

– Здравствуй, здравствуй, дочка. Проходи.

Дядя Рэст всегда называет меня дочкой. Он и в самом деле мне больше, чем дядя…

– Привет! – я легко целую его в щеку.

– Что заставило мою единственную племянницу вспомнить о своем старом и больном родственнике?

– Дядя! – я топаю ногой и сердито хмурю брови.

– Шучу я, Каира, шучу… Конечно, ты просто соскучилась и пришла попить чайку. Сейчас я мигом все организую…

Дядя для виду начинает суету с посудой. Именно для виду, он знает, что чай мы пить не будем и лукаво поглядывает в мою сторону. Дядя не читает мои мысли, просто он очень умный и знает меня так хорошо, как наверное не знает никто.

– Дядя Рэст… – я умоляюще смотрю на него. – Я спешу, Юра вот-вот проснется…

– Ладно, дочка, – старый маг становится серьезным, насколько это возможно – нрав у него веселый. – Садись, рассказывай, что стряслось.

Я устраиваюсь в своем любимом старом кресле. Еще девчонкой я, едва придя к дяде, сразу забиралась на него с ногами, чтобы вдоволь наслушаться сказок, не все из которых были сказками. Непоседой я была ужасной, а в этом кресле могла неподвижно сидеть часами, пока за мной не приходила матушка и, поглядев с упреком на своего брата, не уводила меня домой.

– Говори, Каира, ты вроде как торопилась, – напоминает мне дядя.

– Да… – я собираюсь с мыслями и думаю, с чего начать, хотя это можно было бы решить еще дома. – Помнишь, дядя Рэст, давным-давно ты начинал учить меня магии.

– Не так уж это было давно, дочка, – дядино лицо от улыбки покрывается сплошной сеткой морщин. – Ты просто быстро выросла.

– Пусть так, – я улыбаюсь в ответ. – Ты, наверное, удивишься, но кое-что я помню до сих пор.

– Нисколько не удивлюсь, – качает дядя головой. – У тебя отличная память, ты всегда была способной ученицей. Если захочешь возобновить занятия…

– Дядя! – перебиваю я его. – Поговорим об этом потом. Я только хотела сказать, что помню рецепт «мертвой ночи».

– «Мертвая ночь»? Тебя кошмары мучают? Или бессонницей маешься?

Я вздыхаю. Иногда дядя бывает совершенно невыносим. Он правильно понимает мой вздох и прикладывает ладони ко рту, обещая больше не перебивать.