Николай Нагорнов - Вечная Любовь

Это называлось временем. Это был живой поток тайн, где астронавты экипажа "Аполлон" смотрят на огромную Землю, висящую над горизонтом Луны, а где-то там, в песках Объединенных Арабских Эмиратов, где жил наш пра-отец Авраам, летит по небу ветер над цветущими в оазисах тюльпанами...

И телеспутники медленно скользят в вакууме над миром остановившихся мгновений, миром бесконечного солнечного заката над старыми городами и древними тополями, и снова плывет в эфире над морями и континентами телемолитва - "Не исчезай из жизни моей", и снова в мир приходит Вечная Весна, и снова в плавно падающем дожде висят над дорогами хрустальные радуги, и это значит, что мир не кончится, и никакой войны не будет, и опять серебристый "Боинг" заходит на посадку над океаном, и в нем кто-то чертит алмазом на иллюминаторе "I love you", и нам дан еще целый век, а может быть, тысячелетие, и мы снова посмотрим в Небо со слезами в сердце, и Мудрый Дирижер Вселенной еще и еще простит нас и подождет, когда мы станем взрослыми.

Как охватить разумом этот огромный мир древних пустынь и вечно-молодой радости?

Весь этот бескрайний мир - поразительный эстетический феномен?

И придет к тебе Вечное лето остановившихся мгновений, и старый автомобиль снова и снова и снова поедет по сквозящей аллее в старом-старом кинофильме твоего позабытого за вечными зимами, вечными веснами детства, как столько лет назад... "ничего не потеряно, ничего не потеряно... не забывай, не забывай, не забывай... Этот чудесный город и вечное солнце всегда будут с тобой, если ты этого захочешь... ты просто не знал и не знаешь, что приготовило Небо любящим Его... неужели ты думал, что все это напрасно, и ничего не вернуть из той воздушной полетности духа вечного лета над старым городом - десять лет назад двадцать лет назад - тридцать лет назад? кто вложил в твое сердце эту полетность и зачем? ведь недаром, недаром, недаром..."

И если все умрет, тот звук оставит след, тончайший в мире свет, как сотни тысяч солнц.

Еще взлететь словам над морем можно, еще взметнется музыка, еще вольется в тебя это вечное небесное золото.

И время сольется и свернется как свиток, и вечное лето сольется с вечным золотом осени и вечной весной, и солнечный свет все зальет своими лучами, и время растворится в этом плавно текущем золоте Неба, и твой старый город, и твой вечный город медленно-медленно-медленно, плавно-чудесно-загадочно, в отблесках-отзвуках-отсветах выше и выше и выше... станет уходить в закатное вечное небо, растворяясь в том льющемся золоте вместе с тобой.

А потом все двадцать четыре тональности музыки сольются воедино, и станет этой музыкой твой вечный город, станешь и ты сам.

Ты сам превратишься в живую музыку вечного лета, и это навсегда.

Сегодня седьмое марта.

И, как всегда, утро начнется с появления Бабушки. Как же это было у них тогда, во времена Блока и Рахманинова?

- Как ты познакомилась с моим дедом?

- Это было в шестнадцатом году... Благотворительный бал в Дворянском собрании в пользу раненых. Я - гимназистка, он - инженер путей сообщения на Транс-сибирской железной дороге. Пригласил меня на тур вальса... Потом проводил домой, мы стали встречаться. Он дарил мне цветы, играл на рояле, мы бывали на спектаклях, на концертах, на выставках... В семнадцатом обвенчались. Он хотел уехать из России, но я уговорила его остаться. Что бы мы с ним делали в Харбине, подумай сам...

- А потом?

- Потом он строил город на Дальнем Востоке.

Странно, что ты об этом говоришь всегда как-то заученно, слово чего-то не хочешь договаривать до конца...

Интересная ли это была жизнь? И достойная ли? Чеховские интеллигенты вели какие-то бесконечные ленивые споры, народовольцы бросали бомбы в императоров и губернаторов, нелепые купцы драли друг другу бороды, злые мужики с топорами жгли усадьбы, несчастные рабочие прятали прокламации от урядников, толстые служители государственной религии учили неграмотный народ "смирению" перед крепостническими плетками, и отнимали у него последнюю курицу и овцу, опереточные дворяне состязались в интригах и высокопарности...

Огромная страна поголовной неграмотности. Никакой свободы и самосознания личности. Кнут и пряник.

Нет, это был просто курятник, а не цивилизация. Иначе он не рухнул бы так легко и быстро к февралю семнадцатого.

Было, конечно, и много прекрасного: "сияла ночь, луной был полон сад, лежали лучи у наших ног в гостиной без огней... Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, как и сердца у нас над песнею твоей..." Но все это как-то неописуемо наивно, этакий милый детский сад, где все эти нежные Тургеневы и Феты расплакались бы от страха, покажи им мировые войны двадцатого века и атомный гриб...

Впрочем, сегодня ли об этом думать?

Сейчас надо успеть съездить за розами.

Потом вернуться домой и посидеть за роялем. Хотя бы полчаса.

И лишь после этого - появиться перед Вами.

Снова речь идет о Печорине и княжне Мери.

Вы сидите за последним столом у стены. И никому не дано знать, что светится в Вашем взгляде, когда изредка оборачиваюсь к Вам, и Вы смотрите мне в глаза. И таинственно улыбаетесь. Только мне. Лишь мне.

А в "дипломате" три алых розы ждут прикосновения Ваших рук. И никто не знает об этом. И не узнает.

Солнце бьет в окна, слепит глаза, камни в запонках переливаются радугой, облако Ваших золотистых волос тонет в солнечных лучах, лучи - в призрачной белой дымке, а та - на фоне тающих сугробов, прохлада от них незаметно вливается в раскрытое окно и слегка колышет локоны Посланницы Далекого Мира, где самое желанное слово:

LIBERTY!

И за это воевали рыцари, и за это миллионы людей бомбили друг друга и утюжили танками. Так дорого стоит Свобода...

И вот мы уже одни в залитом солнцем кабинете. Надо подойти, просто подойти... Что же со мной? Почему силы вдруг оставили?

Нет, не со мною это происходит... Но почему словно парализован?

И ожидаю слов: "Как, мой принц? И ты мог возомнить о себе, что тебе все позволено? Ведь это всего лишь шутка, мой юный друг! Неужели ты решил, что я могу всерьез увлечься тобою? Я - тобою?"

Нет, схожу с ума... Не знаю людей этого мира... Не знаю, чего можно от них ожидать, чего - нет... Никогда не смогу соединить в своей душе мир-I и мир-III. И никогда не смогу не только...

Довольно. Не Ваши ли слова: "Сражайся, Арджуна?"

Встаю. Делаю шаг. Еще шаг. Наши взгляды замкнулись.

Меня - нет. Есть только два Андрея Орлова, отраженных в карих глазах. Они - искажены. Что за трансформация случилась с ними?

А Вы видите двух принцесс в моих глазах. И тоже - измененных.

Великая блистающая пустота внутри. Только синие искры, пульсации сердца, что проваливается невесть куда, и - глубокая тень длинных, чуть дрожащих ресниц.