Николай Нагорнов - Вечная Любовь

Глава 2

Заколдованный мир

Какой зловещий и таинственный блеск у этого оружия... "Майору Орлову, борцу за коммунистический Китай. 1947" - гравированная табличка на рукоятке...

Мечами и шпагами давным-давно уже никто не воюет. Но что сказали бы рыцари, глядя на него? "Нет, это не оружие для истинного воина"...

Чей-то звонок в дверь. Надо открыть. И успеть снова завернуть это оружие и убрать в шкаф.

- Артист, спасай! Труба дело! - голос за дверью. Конечно же, это Труфан, верный оруженосец, пусть он и маленький, и нескладный.

- Что у тебя опять стряслось?

- Классная не пускает. "Пока мать дневник не подпишет, не приходи".

- Ладно, давай подпишу. Все в порядке?

- Да нет... Тут еще... У нас новая практикантка из ин-яза. Ты бы видел! И она скоро устраивает вечер для класса в честь 8 марта.

- А я здесь причем?

- Мага нормального ни у кого нет, записей классных нет, колонок нет. А мы сказали - у тебя все есть. И вообще - ты же Артист, одно слово. Ты не беспокойся, мы с Волковым, с Левченко сами все принесем и унесем.

- Да разве в этом дело... Поймете ли вы когда-нибудь - эта аппаратура не для таких вечеринок, понимаешь? Не понимаешь? Ну как тебе объяснить... Для портовых вечеринок одна аппаратура, а другая - для Моцарта... Повтори.

- Моцарта...

- Вивальди...

- Вивальди...

- Шуберта... Только не скажи "Шульберта".

- Шульберта...

- Ладно, хватит на сегодня. Так и скажи - аппаратура Артиста для Моцарта и Баха.

- Понял.

- Если понял, так в чем же дело?

- Пойдем вместе, а? Там Толмач опять шарится. Накатит и деньги вытрясет.

- Договорись с Волковым, Левченко, еще с кем-нибудь - и врежьте ему, чтобы мало не показалось.

- Куда там... Все равно переловит всех по одному со своей бандой...

- Тогда подставляй ему карманы и зад для пинков, салютуй "Хайль Гитлер", раз тебе так нравится.

- Хм! Нравится! Да я бы его, гада, пристрелил!

- Слушай, а если тебе дать маузер моего фатера - ему в Китае подарили - и возьми его на пушку.

- Ну да... Он же потом мне твоим маузером башку проломит... Артист, ну пойдем вместе? Ради меня?

- Ладно, Труфан, так и быть, пойдем.

- Артист, ты настоящий друг!

Серое небо, безразличное ко всему на свете, как инертный газ аргон... И весь день будет висеть оно над бетонными серыми домами, что смотрят друг на друга десятками одинаковых слепых окон и прижимаются друг к другу от холода. Это небо висело так и вчера, и позавчера, и... всегда. Оно захлопнулось каменной плитой, похоронив под собою шестьсот тысяч человек. Ни солнца днем, ни луны и звезд ночью. Тусклое, тоскливое, сонное многолюдье.

Густой поток человеческих тел понуро течет к остановке автобуса... Серые помятые лица, жесткие и бессильные складки губ, взгляды, опущенные вниз... И вечером этот же поток потечет обратно. И лица будут еще более скучны, и глаза еще более пусты. Как вы все можете жить такой механической жизнью, где нет места ни сильному чувству, ни глубинной мысли, ни вдохновению, ни надежде? Люди вы или инкубы, выращенные алхимиками в пробирках, чтобы обслуживать машины? И я должен стать одним из вас через несколько лет?! Нет, ни за что.

Каким же? Таким, как Смоктуновский. Ставить кинофильмы о героях и гениях, быть самому как Леонардо и Бах.

Каким же? Таким, как Андрей Башкирцев из "Укрощения огня", открывший путь в небо космическим кораблям. Вложить столь исполинскую силу мысли в сталь и огонь - такого не мог никакой Печорин и Гамлет. Это сила титана.

Но есть еще тайна, власти над которой не имеют и такие гиганты. И это тайна смерти. И здесь в машинах уже не дышит интеграл, и здесь бессильны гении музыки и сцены.

И этой тайне смерти я смотрел в лицо два года назад.

И это было в моем доме. И это была смерть женщины, звавшейся моей земной матерью. Отвратить эту смерть не мог никто. Ни твои религия и искусство, бабушка, ни твои наука и техника, отец. И там еще осталась какая-то тайна вашей жизни, и вы оба о чем-то важном никогда не договариваете до конца... О чем?

Когда-то был штурм теплового барьера, сверхзвукового барьера.

Когда-то будет время штурма барьера смерти. Но кто это сделает и как...

А сейчас - лишь предисловье к судьбе. И время стать самим собой. И жизнь замечательна, несмотря ни на что, и во всем скрыта тайна, и мир прекрасен, и разве он может быть другим?

Почему же он выглядит таким серым? Он кем-то заколдован. И благородные рыцари стали скучными инженерами, принцессы - простыми продавщицами, дворцы бетонными пятиэтажками, неземная мудрость - контрольными по геометрии...

Кто же его заколдовал?.. и когда? И для чего?..

Но когда-нибудь появится вдруг в жизни моей Прекрасная Незнакомка, Грациозная Фея, принцесса Мелисента из королевства Пирадор, и тогда... И тогда вдруг жизнь моя обретет высший смысл, и весь этот мир будет расколдован...

Еще только февраль. Еще деревья спят под снежной тяжестью... Еще клубятся белые метели... И все придет, обязательно придет - не этой весной, так следующей, и ворвется внезапно и ослепительно.

Через несколько мгновений уже звенит звонок. Одноклассники вваливаются в кабинет: обычная сутолока перед уроком. Кто-то за кем-то гоняется, кто-то собрался в кружок - посплетничать, кто-то рассказывает анекдоты... Все как всегда.

Вот и Зосимова. Снова убеждать начнет...

- А, герой нашего времени - граф Орлов и сопровождающее его лицо прибыли-с.

- Совершенно справедливо изволили заметить: граф Орлов прибыл.

- Мне надо с тобой поговорить.

- Зачем? Я и так знаю, что ты хочешь мне сказать.

- Что же?

- Что мне нельзя бесконечно уклоняться от вступления в комсомол, и как один из лучших учеников нашей школы я давно уже должен осознать...

- Как тебе не надоест юродствовать? У тебя столько прогулов, опозданий, уходов с уроков! Вот почему ты сегодня, тем более, с отстающим Труфановым, которому надо учиться, учиться...

- ...и учиться...

- Да. И учиться... не были на уроках, а пришли только на классный час?

- Мы пришли на классный час, чтобы получить грамоту. А до этого организовывали сбор средств в помощь детям героического Вьетнама.

- И где это вы организовывали?

- В подшефном детском саду.

- Хватит, Орлов! Дошутился...

- А что я сказал такого глупого? Детей нужно еще с детского сада воспитывать в духе пролетарского интернационализма.

- Да ты пойми - ведь если ты не вступишь в комсомол, тебя же ни в один институт не возьмут, и в партию не примут.

- А без партбилета ты нигде карьеру не сделаешь - ни в науке, ни в искусстве, - ехидно добавил оруженосец.

- А я не карьерист и не лицемер, чтобы вступать в комсомол ради карьеры, и вообще, что касается науки, то я уж тогда поступлю в кремлевское ремесленное училище Благородных Сирот...

Но в кабинет уже вошла Анастасия Петровна, а проще Настя, и Зосимова отвлеклась не нее.