Николай Нагорнов - Вечная Любовь

Маленький город, большой комбинат.

О Святые Ангелы, с каких пор появилась злоба?

"С Каина начались злоба, ложь и клевета, разбой и душегубство".

Кто совершил семь великих дел, погубивших семь частей света?

"Каин. Он погубил душу, унаследовал ад, осквернил землю, вверг отца в горе, лишил мать чада, отвернулся от Бога, расстался с братом".

Для чего Бог поместил Каина на Луну?

"Для того, чтобы он видел блага, которых лишился, и то зло, которое пошло от него".

Отчего поднимаются сильные ветры?

"Они поднимаются, когда Каин плачет..."

Сколько лежал непогребенным Авель?

"Девятьсот тридцать лет. Пока не погребли Адама..."

- Так почему же? - повторил старик.

- Потому,что сейчас в Древнюю Книгу будут дописаны новые главы.

- Давно пора. Пусть напишут про нас. И читают вслух на ваших службах по средам и пятницам.

- Я ушел от фарисеев. И ты это знаешь. Людей из железа там нет.

- Правильно сделал. Какой позор - петь с ними вместе бабьими голосами: "помилуй"... "помилуй"... А ты хочешь стать железным. Посмотрим, сказал слепой, как будет петь немой.

Вдоль шоссе электровоз медленно тащил черный хвост цистерн с нефтью.

- Ты знаешь, кто этот город построил? Вот пусть про нас и напишут. Двадцать лет спустя. Когда режимность будет снята. Хотя, куда им понять нас. Вы-то, мальчишки, знаете такой анекдот: "Сержанты, кто заходил вчера в этот вагончик? Не сознаетесь? Ну и хрен с ней, с Голландией".

- А если бы вам серый дом велел нажать на все кнопки?

- Дурак ты еще. Ваша хваленая культура сгнила сто лет назад. Для кого ее беречь? А первыми мы сдаваться не собираемся. Тем более, таким, как ты.

- Они бы вам успели ответить. Даже после собственной гибели. Время подлета пятнадцать минут. Сам знаешь. С любимыми женщинами вы попрощаться бы не успели. Тем более, с сыновьями.

- Любимые женщины... Что ты понимаешь в женщинах? Если твоя женщина не готова сгореть рядом с тобой в эпицентре, назови такую женщину кратким словом "б..." и выгони вон. А наши умели закрывать нас грудью от пуль. И всадить нам в лоб девять грамм, чтобы любимый напрасно не мучался, когда уже поздно. Потому твои друзья за океаном так нас боятся до сих пор. Они не умеют отправлять своих баб под пули. Щенки.

"Знал бы ты мою Веронику", - подумал молодой. - "Как она готова была бы со своей безоблачной улыбкой, со своим "Make love, not war" и портретом Маккартни пойти со мной в эпицентр, где взорвалась бы Siivulane rakett, запущенная такими, как ты, даже ценой ее собственной жизни..."

- Чем-то он мне интересен, этот ваш старик... Мы с ним оба старики. И отцы единственных сыновей. Мне ли его не понять? Сколько он ждал своего единородного? Лет двадцать? Или тридцать? Я тебя - чуть поменьше. Да, интересен..."Я тебя породил, я тебя и убью". Ты знаешь - у меня рука тоже не дрогнула бы.

- Если людей считать обезьянами, тогда проблем нет.

- Значит, по-вашему, Дарвин заблуждался...

Пожилой человек остановил свою черную машину, открыл панель под лобовым стеклом и протянул молодому стальной предмет с полной обоймой.

Затем хлопнул дверью. Седые волосы растрепались ветром. Молодой тоже вышел.

- Сынок, сейчас мы проверим, от кого ты произошел. Стреляй. Потом сбросишь меня под откос. И вложишь эту игрушку мне в руку. Если не можешь, давай ее сюда. Я сам тебя отправлю к твоим ангелам. Мне мягкотелые сыновья не нужны.

Ветер шелестел в соснах. Трубы у горизонта медленно и монотонно извергали в небо газовые факелы. Мателлический предмет с полной обоймой оттягивал руку.

Вот и пришла она, эта минута духовной битвы, минута боевой медитации, минута боевой сверх-молитвы...

Горний престол архистратига Михаила, предводителя небесных воинств.

Силища Божия, колеблющая тверди и воздухи, архистратиг Пречистой архангел Михаил, ходи впереди нас.

Расступитесь, полки демонские.

Рассейтесь, дымы смрадные.

Разойдись, тьма геенская.

Пропустите воинов Илии.

Пропустите воинов Илии.

Пропустите воинов Илии.

Грядет Господь во Славе Нового Завета.

Силой и властью, данной мне от Господа моего Иисуса Христа и Госпожи моей Девы Марии, как священник по чину Мелхиседека повелеваю всем злым нечистым духам, одержащим смертных:

Идите в ад на покаяние. Идите в ад на покаяние. Идите в ад на покаяние.

Да пригвоздит Господь сатану. Да гонит его до самых стен гееннских. Да закроются за ним двери преисподней

Запечатано. Запечатано. Запечатано во веки веков. Аминь.

Не имеешь никакой силы, сатана. Не имеешь никакой власти.

Сгинь. Сгинь. Сгинь.

Радуйтесь, радуйтесь: попрана власть дьявола.

Радуйтесь, радуйтесь: поражен дракон в самое сердце.

Радуйтесь, радуйтесь: рассечена утроба веельзевула, и посрамлен престол блудницы вавилонской Именем Пречистой Девы Марии.

Нет больше смерти, зла, искушений и соблазнов, но жизнь вечная со ангелами.

Ветер шелестел в соснах. Трубы у горизонта медленно и монотонно извергали в небо газовые факелы.

Шоссе оставалось пустым. Два генерала, старый и молодой, смотрели друг на друга.

Они оба знали, как долго тянется время подлета: от вечной реки в тайге до вечной пустыни в штате Аризона. Это лишь у штатских часы отмерят пятнадцать минут.

"Этим штатским никогда не понять ни тебя, ни меня, правда, старик?"

"Правда, молодой," - сказал атомный Авраам.

И от чего-то начали друг другу улыбаться.

Им стало легко.

Сколько уже прошло времени с того полудня на пустом шоссе у черной машины, вспомнить сделалось почему-то трудно... Может быть, всего полдня, а может быть, и год... Словно ураган прошелся по памяти, словно смерч, безумно и бешено вращающий в себе не ветер, а время и пространство...

...самым же удивительным представлялось то, что можно, оказывается, жить многие годы, оказавшись за пределом. После того, как в сердце бесконечно давно уже умерло все, чем можно было жить и на что надеяться, после того, как ледяная метель вымела из последних, самых тайных уголков души чудом остававшееся там тепло, и сама душа, казалось, умирала, сжимаясь от холодной пустоты, и представлялось - еще один порыв невидимой метели, и душа умрет в угасающих судорогах, умру и сам, - как вдруг последний предел оказался пройденным, душа действительно прекратила существование - но я не умер. Вместо покинувшей меня души включился ее аварийный заменитель - холодная воля и столь же холодный разум. На месте души еще судорожно клубились темные клочья, несущие боль - так болит ампутированная рука, так болит то пустое пространство внутри, где прежнее живое сердце заменено бесперебойно пульсирующим искусственным. И с этой источающею боль пустотою можно жить после того, как действительно все закончено, и Каин искуплен... и можно сидеть в полумраке этого зала, за окном которого - уставший снежный ветер и ночь, сменяющая без сумерек пустой и холодный день, хотя это, может быть, тополиная летняя метель - сидеть напротив милой молодой дамы, которую сюда привел сам не зная зачем и ...