Олег Языков - Книга четвертая. Корректор реальности.

— Да поймите же вы, Тур, не ваше это дело пытаться спасти всех, кого вы встретите на дорогах войны. Это же невозможно, в конце концов! Ваше дело – точечные, микроскопические коррекции! Ясно?

— Не ясно, Петр Карлович, абсолютно не ясно! Задание было выполнено, ваши точечные коррекции проведены, мы уже отходили к своим, а тут – люди… Раненые, попавшие в руки врага! Вы знаете, что немцы с ними сделали бы, а? С этой девушкой? Вот-вот… молчите и дальше. И потом, а кто вам сказал, что спасение этих людей не приведет к дальнейшим позитивным изменениям реальности? А может, этот капитан, выйдя из госпиталя, так будет бить немцев, что дым коромыслом? А санинструктор спасет еще не одного бойца? Вот вам и коррекция!

— Не станет ваш капитан новым Буонапарте, не суждено ему… Я проверил. Погибнет он летом 42-го, правда – погибнет, будучи уже командиром полка. Неплохим, скажем так, командиром. И девушка эта погибнет, уважаемый Корректор… Я понимаю, тяжело… Но вы-то знаете реальный уровень потерь 1941–1942 годов, а, Тур? И один человек не в силах это изменить. Не дано ему спасти всех. Понимаете? Тем более, что нас на планете всего пять человек. Не считая пилотов хронокапсул и техперсонала. Но они в коррекциях участия не принимают.

— А, кстати! Кто вам дает точки приложения по коррекции реальности? Кто рассчитывает последствия? И что дают наши усилия, могу я узнать?

— Получается, что нет, Тур. Точки воздействия на текущие события дает аналитический отдел Службы коррекции. Как они там их высчитывают – я не знаю. Это секрет. Скажу только, что аналитики – мощное подразделение, и возможности у них высочайшие! Но! Я подчеркиваю – но! Даже они ошибаются! Видите ли в чем тут дело… Реальная история достаточно упертая и упругая вещь. Она всеми силами пытается противодействовать тем изменениям, которые мы пытаемся привнести. А принимает она такую малость, что серьезно говорить о каких-то значимых и видимых невооруженным глазом изменениях и не приходится. Ну, посудите сами что получится… Например, вы провели ряд блестящих коррекций. Ура! Враг лишился всего – горючего, боеприпасов, сорвано снабжение войск противника. Красная Армия под командованием Тимошенко, скажем, а он ведь сумеет и в 41-м году крепко дать немцам по сусалам, или того же Жукова, неудержимой лавиной гонит немцев на запад! А, каково?! Враг разбит, победа уже виднеется на горизонте? Да и Ла-Манш уже рядом. Сопротивление подавлено, вермахт разгромлен, да? Нет! Ничего подобного! Испуганный Гитлер бежит под крылышко испуганных англичан с американцами, и уже новый союз заключается против СССР. А тут еще подоспеет атомная бомба… А американцы и рады ей бабахнуть. И вот над нашими войсками, где-нибудь в Голландии, там, или во Франции, встает ядерный гриб. А следующий – над Москвой. Вы этого хотите? Я нет.

— Я не хочу, чтобы моя страна умывалась кровью… Я не хочу, чтобы она потеряла столько своих людей. Это принесло непоправимый вред – Советский Союз слишком многое потерял в борьбе за свое существование. У руководства страны закрепился своеобразный испуг новой войны. Пошли перекосы в экономике, политике, излишняя милитаризация, гонка вооружений, которую мы просто не могли выиграть. Все это привело к известным результатам… Нет больше Советского Союза. Нет второго, сдерживающего, мирового центра силы. Нет новой идеологии, нового общественного строя. А это обедняет историю цивилизации, тормозит ее развитие, закукливает в старые формы и не позволяет ей идти вперед… Это ли не задача для Службы коррекции?

— А вот тут вы абсолютно правы, Тур! Потому-то вас и пригласили к нам на работу. И предоставили ее. Делайте, что положено, а дальше – будь что будет. Служба понимает важность и необходимость существования в будущем вашей страны и делает все возможное…

— А вот тут вы, осознанно или неосознанно лжете, уважаемый товарищ Аксельрод! В искренность чувств вашей службы по отношению к СССР я не верю ни на грош!

Совершенно обалдевший профессор Аппельстрём открыл рот и несколько мгновений растерянно молчал. Потом он расхохотался.

— Не могу… ха-ха-ха! Надо же – Аксельрод! Ха-ха! Да, Тур, ваши шутки иногда бывают смешными… Вы же имели в виду того Аксельрода? Павла Борисовича? Точнее – Пинхуса Боруховича? Известного меньшевика, члена объединенной РСДРП? Убежденного противника большевиков и Советской власти? Я с ним лично знаком не был, но видеть его приходилось. Импозантный мужчина! И облик такой… благородный. Ну, спасибо за сравнение… порадовали старика, порадовали. Но главное в вашей оговорке то, что мы, по вашему мнению, не друзья, а недруги вашей страны? Это не так, Тур. А точнее – Вадим Игнатьевич? Так вас зовут по новым документам? А вы знаете, что на старославянском имя Вадим означало человека, сеявшего смуту, раздор, бросающегося надуманными обвинениями?

— Не знаю, — буркнул я. — На древнеславянском наверняка еще есть какие-нибудь толкования…

— Есть! — серьезным тоном продолжил Аппельстрём. — Есть и другое толкование. Вадим – это человек привлекающий, ведущий за собой других. Лидер, в общем… Вот так-то… Не знаю, право, насколько это вам соответствует. Но – вернемся к нашим баранам.

— Вот именно, к нашим баранам! — язвительно поддержал я начальство.

Аппельстрём сурово постучал пальцем по столу.

— Хватит, Вадим. Достаточно! Слушайте меня…

— Нет, профессор! Это вы меня послушайте! Вы знаете, что я подавал своему начальству докладную… или, точнее, меморандум о методике определения "точек коррекции"?

— Да, я наслышан. Даже читал. Ну, что вам сказать? Ваши предложения имеют право на существование. Что вы хотите в связи с этим сказать?

— А вот, что… Ставлю вас в известность, что я буду предпринимать собственные усилия по определению "точек коррекции". И, соответственно, корректировать реальность. В меру сил, разумеется.

— Вот как? Бунт?

— Не бунт… Ваши приказы будут выполняться безукоризненно. Считайте это своего рода "шабашкой", подработкой, что ли… Будет ли польза от моих попыток, я не знаю. Но вреда не будет. Это уж точно.

— Хм-м… — профессор Аппельстрём вновь пробарабанил пальцами по столу. — А как вы будете определять эти самые точки, а, позвольте вас спросить? Аналитики Службы вам помогать уж точно не будут!

— Да уж определю как-нибудь. Есть люди… Помогут. А на первое время поможет генерал-полковник Гальдер.

— Гальдер? Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии?

— Он самый… майн либер фройнд Франц. Я на капсуле залез в информаторий, покопался в его "Военном дневнике". Всегда полезно иметь иную точку зрения на события. В чем-то он подтверждает то, что я видел там, в Белоруссии. Накал сражений, героизм и стойкость наших солдат. Знаете, что интересно? Я там видел разбитую и брошенную технику. Видел наших бойцов, дерущихся с фашистами. Да и сам рядом с ними был… Видел убитых командиров и красноармейцев, но вот колонн пленных я не видел. Насмерть стоят ребята. Да вот… не угодно ли…