Давид Пекарский - Десятая планета (сборник)

– Я тебя тоже люблю, сын мой! Я никого не буду больше так любить! – сказал вслух Монул, и на глазах у него появились слезы.

«Твое восприятие любви сейчас сужено твоей жизнью в теле. Придет время – и ты, как и я, взглянешь на жизнь другими глазами. Ты поймешь, что все мы дети создателя, мы его безмерно любим… и как прекрасна эта любовь…»

«Мне неизвестно, что будет дальше, но сейчас я не могу без тебя. Я тебя обожаю. Я бы многое отдал, чтобы снова станцевать с тобой наш танец единства сердец. Пожалуйста, вернись ко мне!» – крикнул Монул в пустоту, потому что облако исчезло.

Все тело Артура горело огнем. Он с трудом передвигался по дому. Лоскана по-своему, незаметно для окружающих и для самого Артура, делала все необходимое, чтобы восстановить его. Остальные свидетели драмы приходили в себя также весьма болезненно. День близился к концу. Вечер настал незаметно. Все гости решили остаться на ночь в доме Кленова. У хозяина даже никто не спросил на это разрешения. Пережитые события этого дня явно показали, что в жизни существенно, а что – второстепенно. Артур заснул, обнявшись с Наташей, на кожаном абрикосовом диване в кабинете Кленова. Потапский, по всей вероятности, заночевал в одной из гостевых комнат.

Утром Артур проснулся от звука шагов в кабинете. Он увидел перед собой Монула. Проснулась и Наташа. Она встала с дивана и, не говоря ни слова, вышла из кабинета, тихо закрыв за собою дверь. Монул был подавлен. Казалось, что вот-вот его ноги подкосятся и он грохнется на эбеновый пол кабинета Кленова всей своей массой. Лицо его выражало даже не скорбь, а скорее безразличие. Казалось, его мутило. Он присел на диван рядом с Артуром. Пружины дивана завизжали, но выдержали нагрузку его веса.

– Ты знаешь, Артур, только сейчас, потеряв своего сына навсегда, я понял, что испытал тогда ты, двадцать лет назад. Он был мне больше чем сыном, он был еще и моим другом. Он был моим постоянным напарником. Забота о нем, любовь к нему были единственным смыслом моей жизни, – сказал он тихим красивым голосом.

– Что? Почему ты раньше не говорил, что Кади твой сын? – удивился Артур.

– А меня никто и не спрашивал. Какое для вас это имело значение? – ответил Монул.

– Ну как же, у нас родственные чувства всегда считались сильнее, чем любые другие.

– Ты мог бы просто спросить у Лосканы.

– Это принадлежало Кади? – спросил Артур, указывая на ожерелье, висящее у него на шее.

– Да.

– Если бы оно в ту минуту было на нем, оно бы ему помогло?

– Нет, у Кади было все что требовалось. Оставь его себе, – ответил Монул.

– Хорошо, если ты сейчас, так же как и я много лет назад, узнал, что значит потерять близкого, может, ты мне расскажешь, что произошло тогда с моим отцом? – попросил Береза.

Монул задумался, а затем медленно заговорил:

– В те злопамятные для тебя времена мы были посланы на Землю для одного эксперимента. У нас на планете мы пытались развивать души существ с малыми биологическими телами. Это были лапритории. Мы вынашивали их на своих телах, как матери вынашивают своих детей в утробе. Опыты дали ошеломляющие результаты. Нередко энергетика лаприторий превосходила энергетику носителя. Но это были две независимые энергетики. И вдруг Атобу пришла в голову идея смешать энергетики лаприторий и носителя. Это был рискованный эксперимент. Он заключался в том, что носитель получит внешний стресс, соизмеримый по силе со страхом смерти. Этот стресс и должен, как ураган, перемешать два энергетических тела. Для эксперимента была выбрана Земля и на ней носитель – ты.

– Почему именно я? На Земле масса людей.

– У тебя хорошее энергетическое тело – душа, и самое главное очень сильная привязанность к отцу.

– Это я уже понял, – грустно сказал Артур. – А теперь ты мне скажешь, кто убил моего отца, ты или Кади?

– Успокойся, я расскажу всё по порядку. Двадцать с лишним лет назад мы втроем прибыли на Землю. Мы без труда нашли носителя, тринадцатилетнего парня, и, используя наши возможности, посадили тебе на плечо лаприторию. Это была Лоскана.

– Да, я помню это по характерному приятному запаху, – подтвердил Артур.

– Как нельзя кстати (прости, для нас кстати) твой отец заболел, – продолжил Монул. – Как ты помнишь, он болел дома, и участковый терапевт поставил диагноз – простуда, а через две недели, как положено, выписал его на работу, не осмотрев как следует. Болезнь не была вылечена до конца. Простуда переросла в воспаление легких. Твой отец работал в шахте мастером. На глубине ста метров он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он пошел по горизонтальному штреку к подъемной клети, чтобы подняться наверх. Навстречу шел поезд с пустыми вагонетками под загрузку рудой. Машинист увидел твоего отца. Тот стал к стене, как положено для пропуска поезда. Но когда поезд проходил мимо, твой отец потерял сознание и упал на движущуюся вагонетку. Его ударом откинуло назад… Дальше ты всё знаешь.

– И вы всё это видели и не помогли ему, – тихо произнес Артур.

– Да, именно в этом я и чувствую нашу вину перед тобой, – ответил Монул.

– А если бы всё с моим отцом не произошло так естественно? – спросил Артур.

– То нам бы пришлось вмешаться и убить твоего отца. Такое у нас было задание.

– А что энергетики, перемешались? – спросил Артур после длительного молчания.

– Не так, как хотелось бы.

– Недостаточно было мое горе?

– Нет, горе превзошло наши ожидания. Дело в том, что твоя душа замкнулась, съежилась и варилась в собственном соку.

– Что это значит?

– Менялась и обогащалась, потому что обмен все же состоялся. У Лосканы мы обнаружили очень ценные инородные вкрапления. Она стала одной из самых продвинутых лаприторий на планете. По нашим данным, ты тоже что-то приобрел. Обмен состоялся, но не в таком объеме, как мы планировали.

– Я чувствовал, что со мной тогда что-то произошло. Неожиданно для себя я начал профессионально рисовать то, чего никогда не видел и о чем даже не фантазировал. Это были космические этюды. А в вашей системе планет Анари нет случайно двух планет, которые срослись между собой? – спросил Артур.

– Есть. Это наши планеты. Эта необычная связь двух небесных тел и дала основание называть их системой.

– Скажи, а эти планеты действительно эллипсоидной формы?

– Да.

– А поверхность у них из гладкого камня бирюзового цвета?

– Да, бирюзового.

Береза встал с дивана и подошел к окну.

– Что ты собираешься сейчас делать? – после продолжительной паузы спросил Артур, повернувшись спиной к окну и взглянув на Монула.

– Я потерял свой дом, я потерял планету, на которой жил, я потерял единственного сына и друга, который меня связывал с моей прошлой жизнью. Я потерял половину себя. Что мне остается?