Сергей Наумов - В двух шагах от Рая

Присуха заплакал. Он плакал, давая разрядку закаменевшим нервам. И еще от радости. В который раз он уходил от смерти. Но впереди его ждали мины, и он перевернулся на спину и поднял руки вверх, давая отдохнуть затекшим мышцам.

На востоке темнело. Но еще были видны вешки, которыми Присуха обозначал проход.

Он выполз к можжевеловому леску через час с небольшим.

- Есть проход, товарищ капитан...

- Что у тебя с губами?

- Железо маленько пришлось пожевать, до свадьбы заживет.

- Сюрприз?

- Хуже... Ударник выскочил, стойф ржавый был.

- Спасибо, Коля...

Седой обнял Присуху.

- Рот прополощи раствором марганцовки. И выпей сто граммов спирта, считай, что орден получил...

* * *

Солнце утонуло за гребнями гор, и Седой почувствовал, как вращается земля. Он стоял, широко расставив ноги, и рассматривал в бинокль зеленый оазис и примыкавшую к нему невысокую гору, поросшую редким леском.

Они проникли в долину и вышли к подножию этой горы, которую Присуха окрестил Пеликаном. Сходство было приблизительным, но на карте ей названия не было, и Седой кивком подтвердил горе кличку. Названия не было, зато была помечена пещера. Гора оказывалась как бы полой. "Да, - думал Седой, немцы нашли для склада место - лучше не придумаешь".

- Нужно искать дорогу, - сказал Долгинцов, - если склад здесь, то должна быть дорога.

- Как ее найдешь на этом камне? - бормотнул Веретенников. - Здесь везде дорога.

- И все же, - нахмурился капитан, - собирайся, отряхни пепел с крыльев и собирайся на работу.

- Придумали, - обрадовался сержант.

- Нет. Ничего не придумал. Просто знаю, что дорога должна быть.

Проселок обнаружил Джанич. Он выпросил у Седого бинокль и куда-то исчез. Оказывается, Мирчо выбрал самую высокую точку в хаосе скал, взобрался туда и разглядел-таки темную ленту на светлом каменистом полотне.

Да, это была дорога. Обыкновенный рядовой проселок, весь в выбоинах и щербинах с ненаезженной колеей.

- Ночлег здесь, костров не разводить! - приказал Седой.

* * *

Слабая волна пологих холмов накатывалась на долину. День выдался редкостный. Листва трепетала под легким ветерком. Ласково светило нежаркое осеннее солнце. Близкие холмы манили зеленью и прохладой ущелий. И стояла великая тишина, нарушаемая только щебетаньем птиц.

Седой не спеша чистил именной вальтер. Привычка один раз в неделю чистить оружие осталась у Долгинцова с первого дня войны.

Капитан слушал, как переговариваются разведчики, и бездумно смотрел на красоты южной Сербии.

"Я разучился наблюдать природу, - думал он с легким оттенком обиды на себя. - Вот ведь вроде и красиво, а не трогает. Зато я научился видеть ее с точки зрения войны - оборонительной или наступательной позиции".

Распадок, что справа от узкой долины, - каменный мешок-ловушка. Один выход. А спрятаться в нем соблазнительно.

- Ландшафт, - вслух сказал Седой и тихонько рассмеялся.

Да, это немецкое слово рассмешило капитана. Ландшафт на подходах к Пеликану был более чем странный. Ни одного дерева, ни одной крупной скалы. И кустарник. Весь на уровне груди. Ландшафт для длительной обороны. Или охранения чего-то сверхсекретного.

Капитан хмыкнул и позвал Веретенникова. Тот оставил разобранный автомат и вытянулся перед командиром.

- Садись, Сережа. Ты хвалился, кажется, знанием немецких позиций...

- Да вроде нет... Но могу.

- На это я и надеялся. Поднимешься на ближний холм, что справа, и в бинокль изучишь все подходы к Пеликану. И движение... фиксируй любое движение... Короче, считай, что тебе нужно пересечь долину и пройти к горе.

- Сделаю, товарищ капитан.

Феникс. Для него нет ничего, что бы он не смог сделать. Удивительный парень. Конечно, за годы войны он сотни раз изучал немецкую фортификацию на деле - иначе бы живым не был. И все же уловит ли он нюансы? Седой проверял себя Веретенниковым.

Феникс вернулся к обеду.

- Движения никакого, товарищ капитан. Все тихо... Ландшафт чужой. Нужно не через бинокль, а ближе. Разрешите, я вечером, в сумерках...

- Дойдем вместе.

* * *

- Она, товарищ капитан...

- Думаешь? - скосил глаза Седой.

- Чую... она... Видите, следы шин у самой стенки. Стенка - раздвижные ворота. Электромоторы там... Они двигают стенку. Горючку отправляют ночью. И не в бензовозах, а в бочках, по двадцать штук на "бюссинг", сверху брезентуха, и вся маскировка...

- Не вижу охраны, - флегматично произнес Седой.

- Охрана внутри. В этом весь фокус. Зачем демаскировать склад вышками или траншеями. Мы ведь на это в прошлый раз купились. Лучше, как в той восточной сказке - "Сезам, отворись!", - и все дела. Въехал - выехал.

- Ты с какого разведчиком?

- С начала войны, товарищ капитан.

- И все сержантом. Куда смотрит командование?.. Давно пора роту давать... Да-а. Я ведь тоже так думаю, как ты, Серега. И ворота раздвижные, и часы работы ночные. И след от шин они заметают, ты-то один все же и узрел...

- Торопился фриц с метелкой, - поддакнул Веретенников.

Они лежали у самого края скалистого гребня, скрытые кустами можжевельника. Далекие вершины по очереди несли на своих плечах предзакатное солнце. Седой был доволен сегодняшним днем. Еще бы! Они наконец-то открыли "Рай". Правда, он еще не знает, как туда войти, но это уже дело ума, хитрости, изворотливости, может быть, суточного наблюдения за пещерой. Торопиться сейчас было бы просто преступлением.

- Уходить нужно, товарищ капитан...

- Нет. Все же посмотрим, как они это делают. Может быть, и нам придется делать так же. И должна же быть где-то у них хотя бы парочка дзотов. Знаю немцев. Сидят тихо и смотрят в стереотрубы. Охрана внутри это правильно. А кустарничек-то подстрижен не зря, смотри внимательней на уровне груди, чтобы голова колыхалась, когда идешь в рост. Мы привыкли, что они выбривают секторы для обстрела, а они тоже ученые.

- Да, не тот немец нынче, товарищ командир! - подзадоривая Долгинцова, вскрикнул Веретенников.

- Здесь тот, что служит в СС. Гитлеровские фанаты, гордые ортодоксы с помыслами о бессмертии.

- Коли так говорите, значит, бывали у них дома...

- Хоть и секрет, но тебе скажу: бывал, Сережа... Организация у них крепкая. Много еще кровушки прольем. А надо бы поменьше... Вот склад... Сколько их было в моей жизни, а этот... Только бы не оказался липой.

- Ну нет... здесь они все устроили люкс два креста... Товарищ капитан, немцы!..

На гребне из-за поворота показались силуэты, так примелькавшиеся за войну, - высокие сапоги, длинная шинель с непромокаемой накидкой и каска. Патруль - три человека и собака. Гитлеровцы прошли неподалеку, и капитан хорошо разглядел их.

"Не те уже немцы, не те. Прав Веретенников. Автоматы держат как топоры. Сто против одного, что так же и стреляют. И все с язвами - ишь согнулись, бедненькие..."