Чери Прист - Костотряс

— А если откажетесь отдавать?

Люси скривила рот, губы ненадолго приникли друг к другу и снова разошлись.

— Он придет и заберет ее. — Она торопливо добавила: — Вы небось думаете, что еще не повод впрягаться в кабалу к старому мерзавцу, но у вас есть две отличные руки, а у меня без этой машины и одной-то нет.

— А Свакхаммер?

Помявшись, тот заговорил:

— Здесь не так-то просто выжить без некоторых вещей. Прежде чем у меня появилась эта броня, я столько раз висел на волоске от гибели, что и не сосчитать. А перед этим потерял племянника и брата. В подполье свои порядки. Мы… мы тут занимаемся такими делами, что… если о них узнают на Окраине, то мигом окажемся пред очами судьи. Миннерихт и на этом играет. Угрожает, что всех нас вышвырнет и оставит на милость закона — какого уж ни есть…

Люси заметила с ехидцей:

— А Мейнард на том свете. Так что нет за стеной ни одной шишки, которой мы могли бы довериться вот хоть на столечко.

Свакхаммер возвратился к исходной мысли:

— Но если вы подтвердите, что это Блю, то у людей появятся кое-какие козыри против него. Понимаете?

Брайар опрокинула кружку, дала последним каплям стечь в рот и со стуком поставила ее на стол.

— Вот вам бредовый вопросик. А его-то самого кто-нибудь спрашивал? В смысле, мог ведь кто-нибудь подойти к нему и брякнуть: «А ваше имя и вправду Миннерихт? Может, вы все-таки Левитикус Блю?»

— Принесу вам еще, — сказал Свакхаммер, после чего забрал у нее кружку и вышел из комнаты.

Люси кивнула:

— Ну, люди пытались. Ничего не отрицает, ничего не подтверждает. Ему же того только и надо, чтобы слухи расползались. Хочет всех нас посадить на короткий поводок, а чем меньше мы о нем знаем и чем больше его боимся, тем лучше ему.

— Да он просто душка, — вздохнула Брайар. — Я по-прежнему уверена, что это не Леви, но слеплены они, похоже, из одного теста. Пожалуй, я все-таки пройдусь с вами, Люси. Может быть, доктор даже и не слышал обо мне. Вы говорили, он объявился здесь уже после строительства стены, так что вряд ли он из местных.

Вернулся Свакхаммер с полной кружкой воды и в сопровождении китайца преклонных лет, вежливо заложившего руки за спину.

— Вот ваша вода, миссис Уилкс, а для вас, миссис Люси, имеются новости. Пообщайтесь с ним. Никак не могу разобрать, что он там лопочет.

Люси отбарабанила какую-то фразу — то ли сесть предложила, то ли перейти к делу; старик ответил цепочкой звуков, за которой не в силах был уследить никто из присутствующих, кроме нее. Закончив свою тираду, китаец выслушал ее благодарности и вышел — так же тихо, как вошел.

— Ну что? — спросил здоровяк.

Люси встала из-за стола.

— Говорит, что только-только вернулся из восточного туннеля, был у «Мейнарда». Утверждает, будто видел там знак — черный отпечаток ладони. И нам всем известно, что это означает.

Брайар непонимающе уставилась на них, и Свакхаммер пояснил:

— Это означает, что доктор берет на себя ответственность за дело рук своих. И дает понять: трухляки были подарком от него.

Мучась от звона в ушах, Зик молотил ногой по люку, пока зазор не стал достаточно широк, чтобы пропустить его в город, куда ему совсем не хотелось. Но при прочих равных условиях он предпочел бы раствориться во мгле, а не сидеть в гондоле с воздушниками, которые уже расстегивали ремни на креслах и со стонами пересчитывали ушибы.

Загадочного тихони-китайца было не видать, пока Зик не обнаружил, что тот стоит рядом с капитаном и поглядывает на нежданного пассажира одним глазом.

— И куда это ты направился? — спросил капитан.

— Было весело, но теперь мне пора, — отозвался Зик, старательно изображая невозмутимость и удаль.

По его мнению, фраза прекрасно годилась на роль прощальной, однако ширины люка все-таки не хватило. Он просунул ноги в щель и заработал ими, как рычагами.

Капитан поднялся с перекошенного кресла и шепнул что-то Фаню; тот кивнул. Затем хозяин корабля поинтересовался:

— Как тебя зовут, мальчик?

Зик не ответил — он как раз перелезал через край люка, оставляя кровавые отпечатки на каждой поверхности, которой касались его руки.

— Мальчик! Фань, хватай его, он ранен… мальчик, ты что?

Но Зик уже был снаружи. Спрыгнув на землю, он плечами приналег на дверцу, и ту снова заклинило — лишь на время, но ему и не требовалось больше, чтобы неровной побежкой кинуться прочь.

Вслед ему из нутра искалеченного дирижабля понеслись крики; Зик мог бы поклясться, что кто-то позвал его по имени.

Чушь. Он не успел им представиться.

Скорее всего, там выкрикивали какое-то другое слово, которое он в смятении принял за свое имя.

Мальчик завертел головой по сторонам, и перед глазами у него все поплыло, однако ничего особенного разглядеть не удалось. Его окружали стены; сперва он подумал, что городские, но нет — эти были пониже и сложены не из камня, а из монолитных бревен с заостренными верхушками. Прогалы между ними заделали другими материалами, и все вместе сливалось в единое целое.

На корабле упоминали какой-то форт.

Порывшись в памяти, Зик припомнил карту города, а затем и форт Декейтер. В трудные времена поселенцы укрывались в нем от местных племен. Может, это он и есть?

Казалось, частокол можно было повалить одним щелчком. Бревна мариновались в сыром, а впоследствии и ядовитом воздухе сотню лет — если одуревший вконец Зик не ошибся с датой. Целый век прошел, стены уже крошились на труху и щепки, но все-таки стояли. И вскарабкаться на них было никак нельзя.

Все вокруг застилал смертоносный туман, видимость ограничивалась полудюжиной шагов. Мальчику опять не хватало воздуха; сбившись с ритма, он часто и хрипло дышал под маской. Как и прежде, чесалось лицо, а каждый вдох отдавал желчью и тем, что было у него в последний раз на обед.

Где-то у него за спиной, во мгле, дубасили ногами по металлу. Скоро матросы вышибут люк. Скоро за ним придут.

Все эти «скоро» пугали его, а ноздреватые стены, вдоль которых он пробирался на ощупь, оставались ровными и голыми. Зик шарил руками по дереву, растопырив пальцы, хотя те и болели нещадно то ли от ушибов и переломов, то ли просто от перенапряжения. Пальцы исследовали каждую трещинку, выискивая прощелину, дверь или еще какой-нибудь способ попасть на ту сторону. Он был не особо крупным подростком. И смог бы протиснуться в самое узкое отверстие, если бы возникла такая необходимость, но вдруг, без лишнего шума…

…такая необходимость отпала.

Маску Зика сграбастала чья-то рука — до того сильная, что даже не верилось, — оторвала от земли и прямо за голову втянула в укромную нишу, во мраке которой можно было спрятать что угодно.

На них двоих — мальчика и обладателя рук — темноты хватило. А руки эти, при всей их пухлости, были словно железные.