Евгений Лотош - Равные звездам

Она безотчетным движением погладила колени. Карина положила ладонь ей на лоб.

— У тебя есть такое сосущее чувство в животе и груди?

— Д-да… Точно, есть, — кивнула Цу. Она закрыла глаза, перекатилась на бок и съежилась калачиком, но тут же снова перекатилась на спину и распрямилась. — Ох, Кара, что-то мне реально плохо. Как будто что-то изнутри вынули.

— Цу… — Карина помедлила. — Пожалуйста, свяжись с нашими. Расскажи, что произошло. Скажи, что мы на судне. Ты не поняла, в какую сторону мы плывем?

— Ох-х… — простонала Цукка. — Кажется, на юг. Или на юго-запад. По крайней мере, если судить по тому, где расположен Западный континент. Я даже не знаю, сколько сейчас времени, а потому не понимаю, солнце к зениту подбирается или, наоборот, уже его прошло. Да, ты права, надо сообщить. Сейчас свяжусь с Мати.

Она бессильно откинула голову и закрыла глаза. Несколько секунд она просто лежала, расслабившись, но потом все-таки пересилила себя и, сконцентрировавшись, зашевелила губами. Карина дотянулась до ее кисти и сжала ее ладонями. Она и сама чувствовала, как зловещие симптомы ломки ощущаются все сильнее. Она попыталась вспомнить, что знает о маяке. Кажется, зависимость наступает после третьей или четвертой дозы… если речь идет о трехпроцентном растворе сухого концентрата. А что им кололи, пока они валялись без сознания? И сколько? Но пока еще не все так плохо. Зависимость не могла развиться слишком сильно. Они справятся. Главное — не сломаться!..

— Кара! — Цукка открыла глаза. В тусклом свете лампы под потолком ее расширившиеся зрачки казались бездонными. — Я рассказала Мати… Ох, не могу… мне плохо, Кара! Как мне плохо! Я рассказала, что случилось, но я не могу… не могу держать концентрацию…

Снова лязгнула дверь. Она медленно распахнулась, и камеру вошел давешний мужчина, которого Шай называл «Бата». Он недвусмысленно поигрывал пультом от ошейника. За ним вошли еще двое с небольшими картонными коробками. Они поставили свою ношу на пол возле пленниц и отошли к двери.

— Еда, — отрывисто пояснил первый. — Я — Батаронг, Младший Коготь Дракона. По-вашему — командир малого отряда, батальона. Обращаться ко мне — «сан». К женщинам — «сама». Значит — «господин» и «госпожа». Когда говоришь с Головой, обращайся «момбацу сан», «высокородный господин». С охраной не разговаривать, они плохо говорят на общем. Ты ни о чем не хочешь меня попросить, сама Карина?

— Я хочу попросить, чтобы ты ушел, — огрызнулась Карина.

— Я уйду. Но если станешь вести себя дерзко — не получишь маяку.

Он сунул руку в карман хантэна и вытащил два одноразовых шприца-тюбика. В их прозрачных капсулах виднелась бесцветная жидкость.

— Нам не нужна маяка, — сухо ответила Карина. — Теперь уходи, господин Батаронг.

— Ты гордая, — задумчиво сказал Батаронг. — Но маяка ломает и не таких. Я хотел оставить тебе обе дозы, но раз ты сначала желаешь осознать, что тебя ожидает без нее, да будет так. Я оставлю маяку охране. Когда не сможешь больше терпеть, тебе придется ее попросить. Стучи в дверь, они услышат — но не обязательно откликнутся сразу. Теперь повернись. Я сменю батарею в твоем ошейнике.

По его кивку один из мужчин прошел к Цукке, присел над ней и приставил ей к горлу лезвие кинжала. Младший Коготь извлек из кармана пульт и выжидающе посмотрел на Карину.

— Ну? — спросил он. — Чего ждешь? Повернись, я не сделаю тебе больно. Или я придушу тебя ошейником. И не вздумай фокусничать, иначе твоя подруга умрет.

Стиснув зубы, Карина медленно повернулась. Мужчина сунул ей руку под разорванный капюшон платья и принялся что-то делать с ошейником.

— Все, — сказал он несколько секунд спустя. — Можешь повернуться. Батарею тебе станут менять дважды в день.

Он порывисто повернулся и вышел. Оба охранника последовали за ним. Лязгнула дверь, и Цукка с Кариной снова остались одни.

— Кара, у меня ломка, да? — безнадежно спросила Цукка. — Ломка?

— Да, Цу, — Карина сжала ее руки. — Да. Цу, мы не можем вводить себе маяку и дальше. Мы и так уже почти наркоманы. Еще немного — и последствия станут необратимыми. Мы не сможем отказаться от наркотика без квалифицированной медицинской помощи, без медикаментов, нас такое убьет. Мы обязаны перетерпеть сейчас.

Она подавила в себе острое желание свернуться в комок, чтобы хоть как-то спрятаться от нарастающей боли в теле. Все равно не поможет.

— Цу, мы должны перетерпеть. Два дня. Три. Может, неделю. На ранних стадиях зависимости можно обойтись без лекарств. Но потом без них можно умереть. Мы не должны принимать больше ни одной дозы, Цу. Ни одной! Мы справимся, вот увидишь.

— Да, Кара, я надеюсь, — вздохнула Цукка. — Но как же мне плохо!

— Цу, я сейчас усыплю тебя. Во сне переносить ломку легче. Я не могу использовать эффектор. С его помощью я бы просто продержала тебя без сознания столько, сколько нужно. Но без него я могу лишь нажимать на определенные нервные узлы, что не так эффективно. Ты будешь часто приходить в себя. Но все равно так лучше, чем бодрствовать. Не бойся. Все закончится хорошо, вот увидишь.

— А давно ли я говорила тебе те же самые слова? — слабо улыбнулась Цукка. — Ведь еще совсем недавно маленькая перепуганная девочка боялась выходить на улицу и чуть что пряталась у меня за спиной. Где она, та юная бояка? Теперь все наоборот. Я прячусь у тебя под мышкой, а ты успокаиваешь и защищаешь меня.

— Ну, должна же я хоть как-то отдать долг, — улыбнулась Карина в ответ. — А сейчас спи.

Она быстро нажала на три точки — второй, четвертый и седьмой локусы. Цукка дернулась и затихла. Ее лицо расслабилось и стало спокойным, прерывистое дыхание выровнялось. Карина осторожно устроила ее поудобнее и свернулась калачиком у нее под боком. Хорошо, что Цу не догадалась спросить, как намеревается переживать ломку она сама. А то с нее сталось бы отказаться просто из дурацкого чувства солидарности. И, следует полагать, вряд ли самой Карине захочется хоть когда-то вспоминать те несколько дней, что ожидают их впереди.

— Дама Тарона Рысь!

При виде вошедшей в его кабинет женщины Сторас Медведь в полном соответствии с этикетом учтиво поднялся с места, поклонился и дождался, когда она приблизится к столу. Баронесса остановилась в трех шагах и не менее учтиво поклонилась в ответ.

— Господин Сторас Медведь, — проговорила она. — Высокая честь говорить с тобой.

— Говорить с тобой — честь не меньшая, — откликнулся третий заместитель министра внешних сношений. — Прошу тебя, присаживайся.

— Спасибо, господин директор, — Тарона поклонилась еще раз и аккуратно уселась на самый край гостевого стула. Медведь опустился на место, внимательно ее разглядывая.