Владимир Медведев - «Если», 2000 № 01

— Тем больше причин оставаться вместе, — сказал Галеад.

— Ты думаешь, один лишний меч составит разницу? — оборвал его старый военачальник.

— Нет, — должен был признать Галеад.

— Извини, друг. Я раздражаюсь, когда меня замышляют убить. В Британии отыщи Прасамаккуса — он хитрый старый лис — и Гвалчмая. Оба могут дать дельные советы. Не знаю, кто там взял начальство. Может быть, Петроний, хотя он старше меня на десять лет. Или Геминий Катон. Надеюсь, что Геминий: он хотя бы понимает войну и ее природу. Судя по состоянию флота, они будут готовы к действиям весной, так что есть время приготовиться. Думаю, высадиться они попробуют под Андеридой, но могут нанести удар и севернее. И там, и здесь у Вотана найдутся союзники. Провались Утер в ад! Как он посмел умереть в такое время?

— А что будешь делать ты, почтеннейший?

— Поеду дальше обычным путем… но сверну с него, когда стемнеет. Митра Сладчайший! Чего бы я ни дал за десять былых легионов! Ты заметил римских легионеров во дворце Вотана?

— Да. Не слишком-то внушительный у них вид, правда?

— Ни шлемов, ни нагрудников. Я поговорил с одним юнцом: по его словам, войско постановило отказаться от них. Слишком тяжелы. И как Риму удавалось править миром!

— Страна сильна ровно настолько, насколько ей позволяют ее правители. Готы никогда не победили бы, если бы Вотан их не сплотил, и когда он умрет, они вновь затеют между собой свары.

— Будем надеяться, что умрет он скоро, — сказал Викторин. — Как только город скроется из виду, сворачивай на север — да окрылит Меркурий твоего коня.

— Пусть боги благополучно вернут тебя домой, почтеннейший.

Викторин промолчал, потом снял плащ и положил на седло — по обычаю всех командиров конницы, когда они въезжают во вражеские земли.

— Если я не вернусь до весны, Галеад, зажги за меня светильник у алтаря Митры.

Кулейн стоял в центре Круга Камней, держа в руке серебряное копье.

— Ты уверен, что это разумно, мой друг? — спросил Пендаррик.

— Я никогда не был разумен, владыка-царь! — Кулейн улыбнулся.

— Разумный человек знает пределы своих возможностей. Но я верю: мое предназначение — противостоять злу Вотана.

— Я тоже выступлю против носителя тьмы, — пообещал Пендаррик, — но на свой лад. Вот возьми, думаю, он тебе пригодится.

Кулейн протянул руку и принял золотой камешек величиной с воробьиное яйцо.

— Благодарю тебя, Пендаррик. Думаю, мы больше не увидимся.

— В этом ты прав, Владыка Ланса. Да пребудет с тобой Исток Всего Сущего.

Пендаррик вскинул руки и произнес Слово Силы…

Когда Откровение подошел к южным воротам Эборакума, город был в трауре. Часовой, увидев, что это седобородый путник-монах без оружия, если не считать длинного деревянного посоха, посторонился, пропуская его.

— Король сейчас здесь? — спросил Откровение.

— Так ты не слышал? — удивился часовой, молодой ополченец, вооруженный только копьем.

— Я был в пути три дня и никого не встречал.

— Король умер, — сказал часовой. — Погиб от колдовства.

Позади Откровения столпились другие путники, и часовой махнул, чтобы он проходил. Мучительная тоска овладела Откровением. Он ведь пришел сюда испросить прощения у человека, которого предал.

Он шел по городу, точно во сне, не замечая лавок, складов, рыночных прилавков, шел к королевскому замку, где стояли на страже двое часовых — оба в траурных черных плащах и шлемах с черными перьями.

Они скрестили перед ним копья, преграждая путь.

— Нынче туда нет доступа никому, — негромко сказал часовой. — Приходи завтра.

— Я должен поговорить с Викторином.

— Его здесь нет. Приходи завтра.

— Тогда с Гвалчмаем или Прасамаккусом.

— Ты что, оглох, старик? Я сказал: завтра!

Посох вскинулся, отбросив копья. Воины прыгнули на старика, но посох опустился на голову одного, сбив его с ног, а затем ударил второго в пах, так что бедняга согнулся пополам. Откровение вошел 'во двор, где угрюмыми группами сидели воины. Их горе не оставляло сомнений.

— Эй! — окликнул Откровение, ткнув пальцем в плечо воина, который сидел на краю колодца. — Где Гвалчмай?

Тот поднял на него глаза и молча махнул в сторону северной башни. Откровение поднялся по ступеням внутрь, а потом по винтовой лестнице добрался до покоев короля. Там на ложе, устланном белым полотном, лежало тело Утера в доспехах и шлеме с перьями. Руку Утера сжимал в своих ладонях Гвалчмай, Боевой Пес Короля. Глаза его были красными от слез.

Он не услышал шагов Откровения, не пошевельнулся, когда его плеча коснулась ладонь, но при звуке голоса вздрогнул, точно его ужалили, и вскочил на ноги.

— Как это случилось, Гвал?

— Ты! — Рука Гвалчмая метнулась к мечу. Его глаза вспыхнули. — Как ты посмел придти сюда?

Откровение словно не услышал и подошел к ложу.

— Я спросил, как это случилось, — прошептал он.

— Колдовской туман окутал замок, и все впали в непробудный сон. А когда мы проснулись, король лежал мертвый во дворе рядом с трупом чешуйчатого зверя. А Меч исчез.

— Когда?

— Три дня назад.

Откровение взял руку короля.

— Тогда почему нет даже признака окостенения? — Он прижал пальцы к запястью и выждал. Пульс не прощупывался, но кожа казалась теплой.

Откровение достал из кармана камешек Пендаррика и прикоснулся им ко лбу короля. Все как будто осталось прежним, но одна жилка дрогнула.

— Он жив, — сказал Откровение. Король на самом краю смерти, но еще не на том берегу Темной Реки.

Откровение прижал обе ладони к лицу короля.

— Что ты делаешь? — спросил Гвалчмай.

— Помолчи! — приказал Откровение, закрыл глаза, и его сознание слилось с Утером, черпая силу его Сипстрасси.

Мрак, отчаяние, туннель из черного камня… Чудовище… Много чудовищ… Высокая сильная фигура…

Откровение вскрикнул, и его отшвырнуло через всю комнату — одеяние на груди было располосовано, из рваных ран, оставленных когтями, заструилась кровь. Гвалчмай прирос к месту, глядя, как Откровение медленно встает на ноги.

— Митра Сладчайший! — пробормотал Гвалчмай, а Откровение прижал к груди золотой камешек, и раны мгновенно затянулись.

— Они завладели душой Утера.

— Кто?

— Враг, Гвалчмай. Вотан.

— Мы должны его спасти.

Откровение покачал головой.

— Моей силы для этого мало. Нам остается уберечь тело. Пока оно живо, остается надежда.

— Тело без души? Какой от него толк?

— Плоть и дух связаны, Гвалчмай, и черпают силы друг из друга. А теперь сходи за своим мечом. И за доспехами. Они тебе скоро понадобятся.

Гвалчмай молча вышел, а Откровение придвинул к ложу стул и сел. Почему король был захвачен? Молек не стал бы тратить такую мощь только ради того, чтобы подвергнуть врага мучениям. А для подобного ему пришлось заметно истощить свой Сипстрасси. Значит, он чего-то добивался — чего-то, стоящего такой потери магии. И тело — зачем его оставили жить.