Александр Потапов - Схватка за параллель

Компьютер челнока передаёт о жёсткой фиксации с землёй, и, не дожидаясь команды, малой несётся к выходу. Не тут-то было: обнажённые клыки пса и его негромкое рычание вынуждают Степана не торопиться. Со своей стороны, для успокоения даю ему подзатыльник и приказываю влезть в лёгкий скафандр. Он практически не стесняет движения, а пулю держит, да и изолирующий противогаз не помешает в разведке непонятной местности. Сам тоже влезаю в броню. Стекло скафандра отрезает от привычного мира и открывает взору чудеса погибшей планеты. Шарика в разведку решаем не брать. В паутине кустарников от него мало пользы.

С трудом спускаемся. Сок растений, заливший иллюминаторы, сейчас стекает на трап, делая его ужасно скользким. Каждый шаг даётся с огромным трудом. Проще отпустить поручни и на заднице доехать до грунта. Но ползём упрямо, хотя всего-то шагов шесть. Наконец Стёпка на земле: в восторге машет руками, кричит, зовёт родителей...

Мягкая прель под ногами заметно амортизирует. Растения стоят одно к одному, впору пускать в ход мачете. Но сначала пытаемся обойтись без них. Кустарник хоть и не с толстыми ветвями, но весь в колючках, и попытки сломать сучья не удаются. Приходится сгонять мальчишку за тесаком. Юркий, словно ящерица, пацан за несколько мгновений слетал туда и обратно. На всякий случай задраиваю люк и врубаю маячки скафандров. С «Малютки» приходит подтверждение о работе передатчиков.

Взмах мачете, и начинается трудное путешествие к дому длиной метров в двадцать. Кондиционированный прохладный воздух скафандра позволяет работать не сильно утомляясь; кроме того, чуть подняв уровень кислорода в своём, пашу не хуже трактора. Наконец, буквально на расстоянии вытянутой руки разбитое окошко. Сквозь него видно внутреннее убранство, или, вернее, бардак экстренной эвакуации.

Машу лезвием, и под ноги падает последний ряд кустов. Рука трогает мрамор стены. Даже сквозь перчатку он прохладен. Следом выцарапывается Степан. Подсаживаю к окошку. Слышится хруст стекла под подошвами космических башмаков. В наушниках тихо. Подложив под ноги кусок камня, взбираюсь на его неровную грань и сам переваливаюсь через подоконник.

Когда-то давно здесь была столовая. Прекрасный полированный стол хорошо сохранился, но уже пропасть лет лежит на боку. Какая-то сила с невероятной лёгкостью перевернула его. Кругом осколки посуды; попадаются, правда, и целые предметы. Нахожу пару ножей, пробую лезвия, но из-за неважной стали они гнутся точно серебряные. Швыряю на место и двигаюсь по следам Стёпки – они хорошо заметны на толстом слое пыли.

Столовая через арку соединяется с холлом, довольно просторным и непривычно чистым. Пыль хоть и скрипит под ногами, но в глаза не бросается. По-видимому, остатки толстого ковра скрывают беспорядок. Степан замер у камина, сделанного с большим искусством. Над ним прибита голова странного местного зверя, больше всего напоминающая огромную крысиную. Из объяснений знаю: это безобидное травоядное с очень сочным и вкусным мясом тогда было довольно редким. Охота на него разрешалась раз в десять сезонов да и то далеко не всем. Исходя из этого, понимаю: Степан – сын не простых родителей. Подхожу ближе: на пыльной полке голограмма дружной семьи. Темноволосая с огромными, почти чёрными глазами мама в самом деле очень красива, под стать ей и сильный высокий мужчина с волевым лицом, очень похожим на Стёпку, и совсем маленький карапуз с большими глазёнками таращится в объектив. Обнимаю парня за плечи; они дрожат.

– Не плачь. Давай осмотримся получше, уж больно много вокруг Синары недомолвок. Серьёзная служба промахов не допустит, а дилетанты не решились бы в таких масштабах прятать истину. У отца был кабинет?

– Да, конечно!

– Пошли посмотрим; он не последнее место занимал в иерархии этой планеты; может, какой дневник сохранился? – пытаюсь взбодрить себя этой мыслью.

Неожиданно сенсоры улавливают странный звук. Рука передёргивает затвор, «калашников» заводит серьёзный разговор с живым ужасом, пытающимся пообедать нами. Рой пуль значительно повреждает тело, похожее на огромного серо-зелёного дождевого червя. Вот только движется эта тварь со скоростью БТРа. Получив отпор, червячок пытается вернуться на старые позиции, но граната летит следом. Боевой азарт вгоняет в тело силу, и оно ведёт схватку вполне самостоятельно; в руках следующая граната, а за миг перед этим заменён магазин. С русским «Ура!» ломлюсь к двери, но в этот момент с утробным звуком работает граната. Даю знак Степану: осторожно, опасно! Тот прячется у меня за спиной; в его дрожащих руках автомат вырисовывает странные кривые.

– Степан, аккуратнее с оружием; руки дрожат, нажмёшь на курок ненароком и меня завалишь. Успокойся. Сейчас выскакиваю в коридор, а ты прикрывай сзади. Видишь, новые жильцы в твоём доме поселились, не грех бы и за постой с хозяином расплатиться, как думаешь?

– Не грех.

– Пошли!

Опять «Ура!» – и веер пуль по голым стенам. В коридоре кроме кусков слизи и вязкой зелёной жидкости пусто. На пыльном полу чётко виден странный след, похожий на танковую гусеницу, уходящий за поворот.

– Что, сучара, не нравится гостинец? Подходи, ещё угощу, – сенсоры скафандра молчат, в доме ничто не шевелится. – Стёпка, давай веди в кабинет, что-то не нравится мне в твоей избе.

Кабинет встречает жутким разгромом. Диски, кассеты, бумаги раскиданы по всей комнате. Сейф с разбитой дверкой пуст, словно вчерашний день. У кого-то времени на поиски было явно больше нашего, и они не стеснялись отсутствия хозяев. Искать в этом бедламе что-либо, по меньшей мере, глупо.

– Стёп, а у отца не было случайно секретного тайничка? Может, видел? Если нет, собирайся. Бери что на память – и в шлюпку. Время теряем.

– Андрей Егорович, за этой половицей один раз отец прятал что-то.

Он приподнимает ничем не примечательную паркетную доску недалеко от стены. И не напрасно. Несколько пакетов дожидались наследника.

– Забирай, малой, это твоё – и нам пора.

Ничто нам не помешало покинуть давящую атмосферу дома. Швыряю за дверь на всякий случай ещё одну гранату. А напарник уже на земле, машет рукой и прикрывает спуск. Надо сказать, у него это удачно получается. Теперь с ним в любую разведку. Есть что-то в парне железное, надёжное. И хотя всякое в его жизни было, но человеком он сумел остаться. Скоро будем на шлюпке.

– Степан, прикрой, – командую, врубаясь в заросли.

С неприятным хрустом крошатся ветки. Мутная планета, и разгадка, чувствуется, лежит на поверхности.

– А что, Стёп, раньше такие твари вас беспокоили?

– Андрей Егорыч, не припомню ничего подобного.

– Понятно: сейчас в этих джунглях серьёзному животному развернуться негде, ну а мелкие, думаю, бронескафандры не прокусят. И всё-таки ты смотри не отвлекайся, а то не успеешь рот раскрыть, как куда-нибудь вляпаемся.